Самуэль Бейкер - Дикие звери и их повадки. Том II. Мемуары охотника на крупную дичь

В течение трех лет работы на Верхнем Ниле все мои лодки были более или менее повреждены гиппопотамами. Однажды лодка, полная овец, буксируемая за кормой доу, довольно быстро плыла со скоростью 6 или 7 узлов (11 – 13 км/час) при благоприятном ветре, когда бегемот внезапно атаковал снизу, полностью поднял лодку из воды, пробил большую дыру в ее нижней части, и опрокинул со всеми овцами, которые утонули все до единой. В другой раз мы были в очень большом плоскодонном каноэ, вырезанном из одного дерева. Днище было не менее 3 или 4 дюймов (7—10 см) толщиной, и, к счастью, лодка была изготовлена из прочной древесины. Это тяжелое каноэ было 27 футов (8 м) в длину. Когда каноэ приблизилось к берегу и вошло в высокие тростники, гиппопотам атаковал снизу, и ударил в дно с такой силой, что каноэ было частично поднято из воды; если бы это была обычная лодка, дно не выдержало бы такого удара и мы были бы опрокинуты.

Доктор Ливингстон описывает случай, когда его большое каноэ, полное туземцев, было подброшено в воздух и опрокинуто со всей командой бешеным гиппопотамом при плавании по одному из притоков Замбези.

С этими животными часто случались несчастные случаи. Среди бела дня бегемот атаковал маленький колесный пароход, который буксировал мои доу. Не довольствуясь срывом нескольких лопастей с гребного колеса, он снова зашел с кормы, и, ударив по дну нашего железного судна, погнул листы обшивки в двух местах, а затем проткнул днище своими огромными клыками, вызвав опасную течь.

Бегемот атакует лодку (Рисунок Д. Ливингстона)

Наше судно быстро заполнялось водой, и начало оседать на корму. Мы вытащили наш груз из трюма на палубу и в то же время продолжали откачивать воду и сбрасывать за борт всевозможные ненужные предметы. Наконец, судовому механику удалось найти две дыры и заткнуть их своими голыми пятками, пока мы не смогли откачать воду. Затем течь удалось ликвидировать, наложив обычный пластырь с распоркой, используемый в таких случаях моряками и речниками.

В воде бегемот может двигаться со значительной скоростью. У нас было доказательство этого, когда мы плыли по Бахр-эль-Жираф (приток Белого Нила в Южном Судане – прим. переводчика) на пароходе со скоростью (по течению) около 10 узлов (18 км/час). Река была узкой, а местами довольно мелкой. Мы наблюдали за головой очень большого гиппопотама, который поднимался и фыркал на поверхности на расстоянии около 100 ярдов впереди судна. Когда животное исчезло, мы ясно могли видеть волну на поверхности, которая обозначала ход бегемота в мелкой воде. Канал был очень узкий, и мы были уверены, что, если бегемот продолжит свой прямой курс, мы должны либо догнать его, либо ударить, если он повернется для атаки.

Прошло какое-то время, прежде чем мы догнали его, и когда механик поднял полный пар, не было никаких сомнений в нашем превосходстве в скорости. Волна из-под форштевня, поднявшись, доходила до берегов, и в какой-то момент пароход водоизмещением 108 тонн подпрыгнул, когда мы подмяли тело бегемота в воде, которая была слишком мелкой, чтобы позволить ему проплыть под нашим килем. У нас не было возможности узнать судьбу этого бедного животного.

Самая жестокая атака, которую я когда-либо видел, произошла на реке Бахр-эль-Жираф, когда мы расчищали проход для флотилии из пятидесяти семи лодок через препятствие, образованное водной растительностью, которая накопилась до такой степени, что блокировала судоходство по реке. В середине ночи бегемот-самец выбрал нас жертвой и утопил небольшую лодку, которая была пришвартована к борту парохода. Взбешенный зверь затем пробил борт лодки длиной 17 футов (5 м), и это повреждение привело к полному разрушению каноэ. Не удовлетворенный этим успехом, бегемот затем атаковал маленький железный пароходик и, несомненно, утопил бы его, если бы я не остановил наступление выстрелом в череп из винтовки №8. Этот бегемот, очевидно, обладал злобным характером, и я пришел к выводу, что его, должно быть, привлекали к нашему судну запахи крови из протекающих маленьких лодок, в которых мы везли мясо, нарезанное полосками из туши бегемота, которого я застрелил в предыдущий день.

После этого мы подверглись атаке еще одного гиппопотама, после того, как я привязал к рулю убитого агрессора, так как у нас не было времени разделать его мясо. Туша плыла позади парохода и возбудила ярость другого злобного самца. Когда мне удалось убить и это животное, после захватывающей сцены нашей обороны, мы обнаружили, что его часто ранили клыки соперников собственного вида; одна рана вдоль бока была несколько футов длиной, и только недавно зажила. Шрамы от многочисленных конфликтов были достаточным доказательством вздорного характера этого бегемота.