Александр Зарубин - Волчья дорога. История времен тридцатилетней войны

– Стража, парень, в армии бывает ординарная, нарочная, стоялая, круговая. Ординарная – это на каждый день, в походе нарочная добавляется. Вот как сейчас. Стоялая – те, что на месте стоят, пути стерегут, круговая – те, что вокруг лагеря дозором ходят. Еще потерянная есть…

– Это как, потерянная? – спросил ошалевший от военной премудрости юнкер, приглаживая черные лохматые волосы на затылке.

– Это ближняя к неприятелю, – пояснил капитан. – Место опасное, но не слишком, если не зевать. Не пугайте парня раньше времени, сержант. Как-никак, потерянный пост – это бессменный пост нашего прапорщика. А Лоренцо наш пока теряться и не думает. Так что, юнкер, не пугайтесь раньше времени и наденьте шапку – не лето.

Юнкер откозырял, но шапку надеть не торопился. Мороз его не сильно пугал. Уходя, капитан услышал за спиной продолжение сержантской лекции: «Это тебе, юноша, не шпагой махать. Это целая наука».

А ночью юнкер традиционно исчез, чтобы под утро, так же традиционно притащить пару куриц. Сержант только хмыкнул и рукой махнул, даже не стал разбираться. Все равно его орлы ничего, кроме «никого постороннего не видели, ничего не слышали» по поводу отлучек юнкера сказать не могли. Юнкер, также традиционно ничего не отвечал, завтрак свой жевал равнодушно. Вид у парня был настолько задумчивый, что капитану захотелось вломить пару караулов, здравия для – пусть и не в очередь.

Лагерь просыпался под стук барабана и крики обозных. Сердитое рыжее солнце карабкалось с востока на своё место, ночные звезды, мигая, сдавали караул. Капитан прошел с ежедневным обходом мимо палаток, костров, телег смотря во все глаза и слушая, от нечего делать, солдатские разговоры.

«…И сказал тогда природный и наследственный враг рода куриного и мужичьего…» – это Магда у костра рассказывала кому-то старинную сказку. Сидела, протянув руки к огню, спрятав светлые волосы под странной мужской шапкой с длинными, загибавшимися кверху ушами. Кто-то за спиной сухо, надрывно закашлялся. Яков чертыхнулся и положил себе зарок – на следующий привал любой ценой завалиться в деревню.

Подходящая деревня нашлась как раз к закату. Сотня с лишним домов на косогоре, каменная церковь, высокая колокольня с покосившимся крестом – с неё, увидев в поле солдат на марше, проворно ударили в набат.

– Уважают, – улыбнулся в усы сержант, – глянь, ребята, колокольным звоном встречают, будто каких королей.

Рота меж тем спокойно разворачивалась из колонны в боевую линию. Проходы между деревенскими домами быстро закрывались самодельными баррикадами. От покосившихся заборов окраины в синее небо потянулись дымки фитилей.

– Ну точно как королей, – ответил Ганс в тон сержанту. – Сейчас салютацию делать будут. Из всех стволов, что зарядить сумели.

– А это наша деревня или чужая? – спросил юнкер. Если парень и волновался перед делом, то старательно не показывал этого. Зря. Капитан на его месте волновался бы.

– Вот поверь, парень. Ни нам, ни им никакой разницы, – сержант сплюнул и под барабанный бой ушёл вперёд – говорить.

Говорил он с деревенскими долго, обстоятельно. Развёрнутая в боевой порядок рота стыла на пронзительном зимнем ветру, держала строй, матеря вполголоса генералов, припозднившихся с роспуском. Зимой, когда поля и огороды уже убраны, добывать квартиры было много труднее.

Сержант с деревенскими всё говорили. Когда капитан замерз настолько, что уже был готов скомандовать штурм – на поле ударили по рукам. Договорились.

– Угадайте, кто мы теперь, господин капитан, – с усмешкой сказал Якову сержант, когда рота обустраивалась в домах на окраине.

– Защитники империи?

– Не угадали. Отдельная команда по ловле бандитов и дезертиров. Посланы их величеством, лично, для очистки дорог, охраны покоя мирных обывателей и развития коммерции. У нас о том и бумага с печатью есть. Почти настоящая, хорошо хоть грамотных в этой глуши не нашлось.

Сержант на полном серьёзе показал внушительный белый листок. Яков глянул и от души, захохотал – заветной бумагой оказалось выданная сержанту полковой канцелярией справка о задолженности.

****

А ночью рота проснулась от грохота выстрелов. Первым делом Яков подумал, что юнкер опять пошел за курятиной и попался, но стреляли слишком много и часто. Ударил набат, звуки стрельбы смешались с сполошными криками крестьян и чьим-то боевым кличем. На улице творился полный хаос. Сараи на околице – к счастью, в противоположной от ротной стоянки стороне – горели, выбрасывая ревущие столбы пламени в чёрное ночное небо. В их свете неверными тенями метались люди, кони. На звоннице, чёрной тенью на огненно-рыжем фоне качались из стороны в сторону колокола. Солдаты Лесли выскакивали из домов, клинки наголо, метались, искали капралов. Лоренцо вытащил знамя, сержант пинками и руганью поднял заспанных барабанщиков. Забили сбор, люди сомкнулись – из толпы в строй. Ганс Флайберг без приказа развернул дежурное капральство поперек улицы навстречу нападавшим. Мушкетёры, прикрыв широкополыми шляпами дымящиеся фитили, встали наизготовку. Их граненые стволы выцеливали в ночь, ожидая сигнала. Яков обернулся, ища взглядом Рейнеке – если он опять отлучился, то мог и попасть в беду. Нет, вот он, спешит к капитану, одна рука на шпаге, другой пытается на ходу застегнуть камзол.