Константин Петришин - Заговор жрецов

– Ваше величество, – начал Витте, – я прекрасно понимаю ваше состояние. Но поймите и вы – здесь ваши единомышленники. От того, подпишите вы манифест или нет, будет зависеть судьба не только монархии, но и России… Нельзя ходить на ненадежном судне по открытому морю. Надо переждать грозу в гавани. Манифест – это передышка. Выждав в тихой гавани, вы сможете взять прежний курс. У вас снова будут развязаны руки.

Николай II медленно поднялся и заходил по комнате. Так прошло минуты две-три. Наконец он заговорил, на удивление, ровно и спокойно:

– Сергей Юльевич, я знаю, что для моего прародителя Александра III вы сделали больше, чем все здесь присутствующие вместе взятые. И для России вы сделали не меньше. При всем уважении к вам я скажу – нет! Нельзя отступать перед крамолой! На нее надо навалиться всем вместе с утроенной силой и стереть ее с лица земли русской огнем и мечом! Подписи моей под этой бумагой не будет!

Витте вдруг понял: Николая II не переубедить. Все кончено.

– Вам решать, ваше величество, – сказал он. – Только как все это объяснить миллиону бастующих по всей России? Бунтующим в деревнях крестьянам, чьи дети уже умирают с голода, помещикам, чьи усадьбы уже начали гореть от рук обезумевших от горя крестьян, и армии, которая в скором времени вернется из Маньчжурии? И если мы не сделаем сегодня им эти уступки, завтра они сольются воедино, и тогда Россия превратится в сплошное пожарище…

Витте умолк, и в комнате воцарилась тягостная тишина. Только было слышно, как в камине потрескивают сосновые поленья, да за дверью чьи-то неторопливые шаги.

Время тянулось так медленно, что казалось, оно остановилось. Сколько его прошло, никто не знал.

Наконец Николай II поднялся и снова заходил по комнате. Было заметно – его раздирают сомнения.

Николай вспомнил слова Вильгельма, который обещал в письме Александре Федоровне на крайний случай прислать в Петергоф эскадренный миноносец для вывоза из России ее семьи…

– Хорошо, – наконец проговорил он. – Давайте ваш манифест. Я подпишу. Только вы еще пожалеете об этом!..

В субботу вечером императрица Александра Федоровна принесла в столовую из своей спальни альбом с семейными фотографиями. Раскрыла его и показала Николаю II фотоснимок, сделанный в Германии, где он стоял в обнимку с кайзером Вильгельмом после удачной охоты.

– Какая прелесть! – сказала она и тонкими мраморными пальцами погладила фотографию. – Ники, вы здесь, словно родные братья…

Николай II заглянул в альбом и отодвинул его в сторону.

– Мы же кузены, насколько я знаю…

– Ники, я не о том, – заговорила императрица и вздохнула. – Вы прелестно оба выглядите. Два монарха!.. Перед вами весь мир мог бы склонить головы… Как хорошо было раньше. Мы так часто ездили в Германию. Я до сих пор не могу забыть нашу поездку после коронации. Приемы, блеск!.. И сколько открытых радостных лиц!..

Императрица подсела поближе к Николаю и обняла его за плечи.

– Почему ты такой серьезный? Из-за этого манифеста? Да выкинь ты его из головы! Ты помнишь, как ты мне однажды сказал: перемелется – все превратится в муку, – Александра Федоровна заглянула в холодные глаза супруга. – Ну чего ты боишься? Если ты захочешь, через три дня в Финском заливе будет стоять весь военный флот Вильгельма. Ну перестань мучить себя… – И вдруг тихо засмеялась. – Ты знаешь, сегодня Алексей начал пускать пузырики, а когда я хотела убрать их, он ухватился рукой за мою ладонь, да так крепко, что я была удивлена.

Услышав о сыне, Николай II посветлел лицом. Теплота слов, произнесенных Александрой Федоровной, согревала его душу и сердце. У него на глазах навернулись слезы, и чтобы императрица не видела это, Николай II встал и отошел к окну.

– …Зима, ваше величество, не для поездок, – задумчиво проговорил он оттуда. – Да и время сейчас смутное… Лучше из Зимнего носа не высовывать.

Александра Федоровна, будучи женщиной мудрой, согласилась с мнением супруга.

– Я понимаю, – сказала она с участием в голосе. – Столько забот и столько неприятностей… Я удивляюсь твоему мужеству. Ники, ты меня извини, но порой ты напоминаешь мне человека, который в одиночку пытается удержать своим плечом плотину, переполненную вешней водой, а остальные стоят и с любопытством наблюдают, что из этого получится, или еще хуже – гонят к плотине волну за волной… Скажи мне, неужели нельзя по-другому? – Александра Федоровна поднялась и подошла к супругу. – Ну разве Вильгельм нам враг? Почему ты не доверяешь ему? Помнишь, прошлым летом, когда вы с ним встречались на нашей яхте, он дал слово всегда и всюду поддерживать тебя…