Константин Петришин - Заговор жрецов

Грюнвальд вскоре уехал, а Ламсдорф еще долго ходил по душному кабинету, перебирая в памяти все, что было здесь сказано. С тревогой подумал: «А почему не приехал фон Краммер? Он был членом Госсовета и постоянным гостем либерального кружка императрицы Александры Федоровны. Именно фон Краммер настоял на этой встрече…»

Ламсдорф попытался было отогнать от себя эту мысль, однако она снова и снова возвращалась к нему, вселяя в потайные уголки его души непонятный страх. А впрочем, он знал, откуда он исходит. Его страх был порождением ненависти, которую Ламсдорф питал ко всему, что его окружало. Даже свою высокопоставленную должность он называл бесцветной канителью жалкой дипломатии. А упрочение русской государственности – ничтожным предприятием. Ему нравился Шиллер, и он старался смотреть на окружающее себя его глазами. И видел одну тоску и бестолковую суету ничтожнейшего народа, склонного к пьянству, обжорству и бессмысленным по своей жестокости бунтам.

С годами у него выработалось и окрепло брезгливое чувство и к своим коллегам.

Наблюдая за Николаем II, Ламсдорф не раз ловил себя на мысли, что ненавидит его. «Был бы самодержавец, а то так… – думал он. – И я перед ним обязан унижаться… Тысячу раз был прав мой мудрый предшественник Гирс, когда говорил, что Россию надо спасать от самой России…»

День 12 декабря в Зимнем дворце начался как обычно. В присутствии Фредерикса помощник начальника Главного Управления по делам местного хозяйства Крыжановский положил на стол государя папку с текстом манифеста. Через час Николай II должен был подписать манифест о даровании свобод.

Вскоре в Зимний прибыли великие князья Николай Николаевич, Владимир Александрович, Алексей Александрович и Михаил Александрович. Последним приехал Витте.

Стрелки на часах показывали 9 утра, а Николая II все не было.

– Да где же он? – первым возмутился великий князь Алексей Александрович.

За ночь он успел побывать на двух балах, потом его повезли еще на какую-то вечеринку, которая закончилась перед рассветом.

Алексей Александрович проснулся утром в чужой постели с какой-то девицей. Наспех собрался и уехал домой. Его с трудом разбудили слуги в восьмом часу утра, вылили на голову графин холодной воды, насухо вытерли, напоили горячим крепким чаем и посадили в теплую карету.

Прошло еще не менее получаса. Наконец появился растерянный министр двора Фредерикс и упавшим голосом объявил:

– Его величества нет в Зимнем…

– Как нет? – великий князь Николай Николаевич вскочил с кресла. – Ты что, шутишь?

Бедный Фредерикс только развел руками.

– А что говорит императрица, Александра Федоровна? – спросил Витте.

– Говорит уехал… Куда не знает…

– О, боже! – воскликнул великий князь Николай Николаевич. – Он что, с ума сошел?

Молчавший до сих пор великий князь Михаил Александрович резонно заметил:

– Скорее всего, он в Петергофе…

– Сбежал! – выдохнул великий князь Николай Николаевич. Схватил великого князя Михаила Александровича за рукав и потащил к двери. – Поехали в Петергоф!..

Михаил Александрович с трудом освободился от цепких пальцев сородича.

– Я только предполагаю, что он там…

– Фредерикс, узнай, где твой государь! – приказал Николай Николаевич. – И быстро! Одна нога здесь, другая там!

Фредерикс поклонился и вышел из приемной Николая II.

– Ну и гусь! – продолжил горячиться великий князь Николай Николаевич. – Надо же, удумал такое!.. Господи, прости душу мою грешную. Чем тебя прогневил Александр? Почему ты не дал ему дожить до того времени, когда дети его наберутся ума?..

Великий князь Алексей Александрович сморщился, словно от зубной боли.

– Ну хватит причитать!.. Я думаю так: коли он уехал и ничего никому не сказал, значит, не будет подписывать этот манифест.

– Как не будет? – у великого князя Николая Николаевича даже глаза округлились. – Он хочет, чтобы всех нас, как во Франции, отправили на гильотину?.. Ну, где этот старый черт?

Фредерикс появился, когда страсти вокруг предположений об отсутствии Николая II закипали до предела.

– Как вы и говорили, ваше сиятельство, – обратился министр двора к великому князю Михаилу Александровичу. – Его императорское величество находится в Петергофе…

Нервный шок, который испытывали великие князья, был настолько сильным, что даже Николай Николаевич лишился дара речи.

– Надо взять манифест и ехать к его величеству в Петергоф, – предложил Витте.