Константин Петришин - Заговор жрецов

– Император знает об этом?

Князь Святополк-Мирский как-то внимательно посмотрел на Витте.

– Пока нет, Сергей Юльевич. Информация объемная и требует времени для ее анализа. Доложить государю и сразу всех арестовать – ума большого не надо.

«Да вы, князь, еще и стратег!» – невольно подумал Витте и отметил про себя, что с каждой встречей князь Святополк-Мирский становился для него все более интересной личностью. Доверяя князю, Витте в то же время хотел понять, что же главным является для князя? Обезопасить самодержавие от революционной стихии или что-то еще, о чем он пока не говорит.

– И что вы намерены предпринять дальше? – поинтересовался Витте.

– Пока не знаю, – признался князь. – Но есть повод для надежды. На конференции все делегаты проголосовали за свержение самодержавия в России. А вот дальше и начинается все самое интересное. При обсуждении других проблем мнения у делегатов разошлись. Одни признавали право национальностей на самоопределение, другие – нет. Одни – конституционисты – за демократическое преобразование власти, другие – за применение террора. Я полагаю не за горами время, когда в прессе и листовках появятся их заявления и обвинения в адрес друг друга. Вот тогда мы и включимся в работу.

– Князь, а вы не боитесь, что его величество будет в гневе, если вы не доложите ему немедленно? – спросил Витте.

– Боюсь, Сергей Юльевич. Поэтому и решил с вами посоветоваться, – ответил Святополк-Мирский.

Витте задумался. Действительно князь Святополк-Мирский был в непростом положении. Единственно правильным решением, по мнению Витте, было все же доложить Николаю II и убедить его не делать поспешных арестов по возвращении делегатов конференции из Парижа.

– Если, князь, вы хотите получить от меня совет, – сказал Витте, – дайте мне на размышления хотя бы день.

Святополк-Мирский поблагодарил Витте, и они попрощались.

Для Витте действительно необходимо было время, чтобы уточнить одну, но очень важную деталь в происходящем событии в Париже. Если инициатором встречи в Париже был Конни Зиллиакус, значит, явно просматривался в этом деле след японского разведчика полковника Акаси. И тогда дело обстояло куда серьезнее, чем думал об этом князь Святополк-Мирский.

Худшие опасения Витте подтвердились. По своим каналам он уже на следующий день узнал о таких подробностях, связанных с проведением парижской конференции, о которых, по всей видимости, не знал князь Святополк-Мирский.

Японцы явно приложили руки к организации этой конференции. Полковник Акаси, находясь за кулисами событий, через своего подопечного финна Конни Зиллиакуса замыслил собрать в единый кулак всех противников Николая II и прежде всего финских и польских социалистов. А когда выяснилось, что и в самой России не все благополучно, Акаси предложил Зиллиакусу собрать в Париже и представителей самых влиятельных политических сил России. Зиллиакус согласился. В ходе переговоров Зиллиакуса с лидерами русских оппозиционных движений произошел раскол. Социал-демократы во главе с Плехановым, социал-революционеры и две еврейские партии Бунда отказались ехать в Париж только потому, что во Францию въезд Плеханову был запрещен правительством страны.

Зиллиакус встретился с Акаси и доложил ему о расколе среди русских социалистов. Тот сразу потерял интерес к этой встречt в Париже, считая, что тратить деньги на одних либералов нет смысла. И все же Зиллиакус убедил Акаси в необходимости такой встречи.

Акаси согласился, особенно когда узнал, что значительная часть денег на подготовку встречи уже растрачена.

Все это Витте стало известно от французского посла, у которого были тесные связи с разведслужбой Франции.

В конце следующего дня Витте назначил встречу князю Святополку-Мирскому и обо всем ему рассказал.

Тот не удивился. С минуту сидел, молча, мрачный, как туча.

– …У меня были кое-какие и свои догадки, – наконец, произнес он. – Но я не мог предположить, что японцы и тут откроют против нас еще один фронт.

– Вы о чем, князь? – не понял его Витте.

– Сегодня я приглашал к себе представителей земского съезда, который они намерены провести в столице в первых числах ноября. Попросил показать программу съезда. Ничего крамольного не нашел. Поехал к государю с предложением разрешить проведение съезда. На мою беду, у государя в это время находился великий князь Михаил Александрович. По-моему после подписания манифеста его величеством великий князь Михаил Александрович не покидает кабинет государя с утра до вечера.