Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

– Разумеется. Мама сейчас вообще ничего не замечает. Она пьет кофе на ходу и выкуривает по две пачки сигарет в день… – замок щелкнул, грохнула дверь подъезда.

В пролете показалась белокурая голова кузена Пьера де Лу. Юноша тащил военных времен саквояж и большую сумку:

– Ты вовремя, – сказал Питер, – мы открыли дверь… – по виду кабинета месье Ламбера он понял, что мать убиралась в комнате:

– Она проводила в квартире совещание с Иосифом и Маленьким Джоном, – Полина узнала адрес апартаментов от брата, – интересно, что они обсуждали… – Питер велел себе не думать о посторонних вещах.

Ему, в общем, все было понятно:

– Я совершил ошибку, я должен ее исправить, – Пьер вручил ему холщовую сумку, – только маме и Волку ничего говорить нельзя, иначе меня никуда не пустят… – оказавшись в прохладной ванной, Питер разозлился:

– Мне семнадцать лет, я почти совершеннолетний. Я делаю то, что должен сделать любой порядочный человек. Из-за моей халатности и легкомыслия пострадали люди, едва не погиб ребенок… – он покопался в сумке, – значит, я обязан позаботиться о том, чтобы больше такого не случалось…

Еще в парке, услышав о пропаже Маргариты и ранениях дяди Эмиля и Ханы, Питер решил действовать именно так:

– Мишель могла умереть, – он натянул потрепанные джинсы и застиранную майку, – хватит прятаться за спинами мамы и Волка. Мои братья выполняют свой долг, пришла пора заняться делом и мне…

Вечер вчерашнего и утро сегодняшнего дня Питер провел в деловых хлопотах. Прежде всего он зашел на почтамт на рю Вожирар, где Питер позвонил в Лондон из кабинки автоматической связи. Он не сомневался, что несмотря на пятничный вечер в июле, мистер Бромли окажется в своем кабинете:

– Ему восемьдесят лет этим годом, – хмыкнул Питер, – он дождется королевского поздравления со столетним юбилеем… – адвокат спокойно выслушал его распоряжения:

– В понедельник я напишу совету директоров «К и К», – пообещал мистер Бромли, – и отдам соответствующие указания банку… – Питер добавил:

– Мне нужна некоторая сумма наличными в американских долларах… – из рассказов Маленького Джона он понял, что зелененькие, как их называл кузен, в СССР расходятся, словно горячие пирожки. Услышав сумму, мистер Бромли позволил себе сухой смешок:

– Это и не деньги вовсе, мистер Кроу… – адвокат, судя по всему, сверился с часами, – запишите адрес конторы моего парижского партнера, я сейчас ему позвоню…

В блистающем мрамором и бронзой роскошном офисе на Елисейских полях в приемной восседала девушка, достойная сниматься для модных журналов. Уважительно проводив месье Кроу в кабинет старшего партнера, она принесла посетителю чашечку эспрессо. Девушка откровенно заигрывала с Питером, хлопая длинными ресницами, невзначай обнажая стройную коленку в нейлоновом чулке:

– Я наследник «К и К», – весело подумал Питер, – но скоро мистер Кроу исчезнет с лица земли… – ему выдали десять тысяч долларов в потрепанных, мелких купюрах. Питер предложил оставить расписку. Месье Шарантен, адвокат, повел рукой:

– Нет нужды, месье Кроу. У меня и месье Бромли свои расчеты… – Питер взял из шкатулки севрского фарфора предложенную ему сигарету:

– Вы ведете переговоры с моим отчимом, месье Шарантен, королевским адвокатом Волковым… – отчим получил почетное звание в начале лета, – я бы не хотел, чтобы ему стало известно… – полное лицо юриста озарила легкая улыбка:

– Месье Кроу, вы пока не наш клиент… – он со значением подвигал бровями, – однако не беспокойтесь. Мы славимся безукоризненной репутацией в делах деликатного толка…

В приемной Питер заметил фотографию военных лет. Шарантен, на двадцать лет моложе и значительно худее, держа немецкий автомат, размахивал французским триколором. Питер узнал Елисейские поля:

– Он, кажется, стоит на тротуаре у особняка, где сейчас его контора… – секретарша объяснила:

– Патрон воевал в Сопротивлении. Это сорок четвертый год, освобождение Парижа. Год моего рождения, а вы когда появились на свет, месье Кроу… – Питер смешливо отозвался: «Позже, мадемуазель».

– Но по новому паспорту я стану старше, – рассмотрев себя в зеркале, он остался доволен, – иначе мне не наняться на корабль… – внимательно слушая обрывки разговоров матери, он понял, что «Дюмон-Дюрвиль» завтра снимается с якоря:

– Судну разрешили следовать в Ленинград, – Питер пригладил каштановые волосы, – значит, сегодня мне надо оказаться в Гавре…