Константин Петришин - Битва за ясли господни

Было уже далеко за полночь, когда командиры кораблей покинули флагман «Императрица Мария». Вице-адмирал Нахимов попросил остаться только контр-адмирала Новосильского.

– Вот что еще я хотел сказать, – продолжил Нахимов, когда они остались вдвоем.– Вести бой придется в необычных условиях, и хорошо бы иметь по одному офицеру на грот-марсе для наблюдения за точностью ведения огня. И еще: фрегаты «Кагул» и «Клевчи» должны оставаться под парусом и следить за турецкими пароходами.

– Павел Степанович, может все же следует подождать Корнилова? – задал вопрос Новосильский.

– Нет, нет! – горячо возразил Нахимов. – Пока подойдет Корнилов со своими пароходами, мы упустим момент. Погода может восстановиться, и турки выйдут в море, тогда их ищи-свищи, как ветра в поле.

Утро 18 ноября началось с мелкого моросящего дождя и ветра. Море все больше набиралось свинцовой тяжестью. Волны крепчали и с глухим стоном бились о борта кораблей.

В половине 11-го на кораблях отслужили молебен. Эскадра, подняла паруса, полным ходом пошла к Синопу. Это был один из старейших городов на побережье Анотолийской области, некогда насчитывающей более 80 тысяч жителей. Постепенно город из-за недостатка торговли стал приходить в упадок, однако бухта оставалась самой защищенной на всей береговой линии Оттоманской империи.

Дождь тем временем усилился. Низкие свинцово-сизые тучи, казалось, цеплялись за лохматые гребни волн, которые пенились и срывались порывами ветра.

Было ровно 12 часов, когда с флагмана «Императрица Мария» Нахимов в подзорную трубу различил силуэты турецких кораблей, укрывшихся в бухте. Они были выстроены в виде дуги, состоящей из семи фрегатов и трех корветов, стоящих на расстоянии не более мили от берега. За ними расположились два военных парохода и два транспорта, а у причала стояло еще три брига. Скорее это были купеческие суда.

Дерзкая мысль войти в бухту и прорваться между линией турецких кораблей и береговыми батареями, таким образом, не дать возможности береговым батареям вести огонь, дабы не попасть в свои же корабли, пришла в голову Нахимова сразу, как только он увидел построение турецкого флота.

Нахимов тут же приказал капитану 2-го ранга Барановскому просигналить второму флагману контр-адмиралу Новосильскому, чтобы он занимал позицию перед фронтом турецких кораблей.

С «Парижа», где находился Новосильский, ответили, что приказ понят.

В половине первого часа «Императрица Мария», «Великий князь Константин» и «Чесма» на всех парусах вошли в бухту и стали обходить первую линию турецких кораблей с левой стороны. За ними последовали остальные корабли.

На «Императрицу Марию» сразу обрушился град ядер. В первую же минуту была перебита большая часть рангоута и стоячего такелажа. На грот-мачте уцелела только нижняя ванта.

Капитан 1-го ранга Барановский приказал одним бортом открыть огонь по турецкому флагману, а другим бортом по береговым батареям, с которых было сделано несколько неверных выстрелов по «Императрице Марии».

После двадцатиминутной дуэли, на турецком флагмане вспыхнул пожар, и команда, обрубив якорь, повернула корабль к берегу, где он, продолжая гореть, спустя несколько минут, с оглушительным треском сел на мель.

Нахимов тут же приказал перенести огонь по фрегату «Фазли-Аллах», что означало данный богом.

В одно мгновение ядра снесли добрую половину всех надстроек корабля, потом рухнула грот-мачта.

«Фазли-Аллах» яростно отстреливался. Одно из ядер с фрегата ударило в нижнюю часть капитанского мостика.

Нахимов почувствовал, как мостик под ним шатнулся. Он ухватился за перила, чтобы не упасть. Машинально оглянулся на капитана 2-го ранга Барановского. Тот сидел на полу и одной рукой держался за бок, а сквозь его пальцы сочилась кровь.

Подбежал боцман с двумя матросами и, несмотря на протест Барановского, снесли его на руках в каюту.

Тем временем турецкий фрегат получил несколько серьезных пробоин ниже ватерлинии и стал крениться на бок.

Нахимов приказал дать залп изо всех сил бортовых орудий. Фрегат дрогнул, словно, от смертельной раны и загорелся. Спустя минуту его сорвало с якоря и стало сносить к берегу напротив городских причалов. Оба фрегата горели на глазах у всего турецкого флота и города.

Нахимов перекрестился.

– Слава тебе господ, – прошептал он. – Повеление государя, отданное 25 лет тому назад, выполнено…

У контр-адмирала Новосильского тоже наметился успех. На воде горел еще один фрегат, а с другого фрегата, грозящего вот-вот опрокинуться, турецкая команда прыгала в воду. Нахимов приказал открыть огонь по турецким береговым батареям, которые возобновили стрельбу по русским кораблям.