Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Вы выйдете замуж…

Она носила летнее платье синего шелка, но голову не покрывала:

– Наверное, когда она занимается с профессором Филиппо, она накидывает платок, – Бруно почувствовал, что краснеет, – у нее красивые волосы, как палая листва…, – он с удивлением заметил на веснушчатых щеках девушки легкий румянец:

– Я приехала в медицинскую школу не затем, чтобы выходить замуж, – отчеканила Констанца, – это я могла сделать и в Англии. Кажется, ваша фасоль подгорела, – мстительно добавила она, – брат Бруно…, – парень развел руками:

– Потому, что я думал о другом, – он не хотел признаваться благородной девице в таких мыслях, – о наших будущих занятиях…, – профессор объяснил ему, что в Салерно почти не осталось евреев:

– Герцог Рожер Борса выселил их из города, – недовольно сказал глава медицинской школы, – хотя они, как и мавры, лучшие врачи…, – ходили слухи, что у Филиппо тоже есть мавританская кровь, – у меня нет времени преподавать тебе древнееврейский, но я знаю человека, который тебе поможет…

У человека была хрупкая, не тронутая южным загаром, нежная шея. Маленькие, почти детские пальцы, покрывали выцветшие пятна чернил:

– Она грызет перья, – понял Бруно, – у нее на губах похожие пятна…, – от девушки пахло горьким цитроном:

– Не называйте меня братом, – он разложил яичницу по глиняным тарелкам, – я монах, бенедиктинец, – юноша опять смутился, – но это только для учебы…, – Бруно помолчал:

– Вы благородная дама, человек чести…, – девушка взглянула на него голубыми, прозрачными глазами, – вы никому о таком не расскажете…, – парень опустился на грубый табурет, – если бы я не принял обеты, я бы не мог учиться, а я хочу стать врачом…

Констанца еще никогда не видела таких мужчин:

– Он головой подпирает потолок, а здесь высокие потолки, – девушка жила в дальней келье медицинской школы, – папа был лишь немногим выше меня и Маленький Джон тоже такой….

Его каштановые волосы выгорели на солнце и отливали золотом. Глаза у юноши были темные, большие, в длинных ресницах. Он засучил рукава рясы. Констанца отвела взгляд от сильных, загорелых рук:

– Я рыбак, – парень отправил в рот деревянную ложку с фасолью, – я еще ребенком начал выходить в море. Я вырос на побережье, поэтому и фамилия у меня такая. Я пришел к монахам, когда умерла моя матушка, – юноша перекрестился, – десять лет назад. Мне сейчас двадцать…, – фасоль оказалась на удивление вкусной:

– Беру свои слова назад, – хмыкнула Констанца, – ничего не подгорело. У меня всегда все убегает в очаг или превращается в угольки, – девушка прыснула:

– Меня больше интересует, как горит огонь, чем для чего он горит. Мы с вами ровесники…, – она упорно смотрела в беленую стену кельи, – мне девятнадцать…, – Бруно подмигнул ей:

– Все равно, я старше. Договорились, – он вытер миску краюхой хлеба, – вы меня учите древнееврейскому языку в обмен на уроки морского дела…, – Констанца кивнула:

– Мы сюда плыли. На континенте война…, – английский король с армией не вылезал из Нормандии, – путешествие по суше опасно, хотя на море тоже неспокойно…, – Бруно признался:

– Я дальше Рима не бывал. Мой отец с севера, издалека, – парень помолчал, – матушка познакомилась с ним в Риме, когда она готовилась принять обеты. Но не приняла, – Бруно собрал грязную посуду, – вместо обетов получился я, но папа умер до моего рождения. Матушка говорила, что он был рыцарь, – парень остановился, – он мне и дал такое имя, вернее, просил меня так назвать…, – Констанца задумалась:

– Может быть, он был немец, имя похоже на тамошнее…, – она, наконец, взглянула на парня.

Бруно немедленно зарделся. Посуда с грохотом полетела в деревянный чан, стоящий при входе в келью:

– Я все вымою, не беспокойтесь, – пробормотал парень, – и я вас могу научить готовить. Моя матушка отлично готовила…

Констанца разложила на столе рукописный учебник, переплетенную в телячью кожу Библию, крепко сшитые тетрадки:

– Принесите несколько перьев из курятника, – велела девушка, – чернила я варю свои…, Как звали вашу матушку…, – Бруно ласково улыбнулся: «Дама Лаура».

Констанца мечтательно повторила: «Лаура. Красивое имя».

Растрепанная черноволосая голова вынырнула из-за плеча Марты. Нина Ламбер прочла по слогам:

– Ге-ро-и-ня Споро…, – девочка ойкнула, – то есть Сороп…, – Марсель помог дочери:

– Сопротивления. Как у вас дела, вы багаж пакуете…, – Нина уперла пальчик в машинописный черновик некролога в руках Марты: