Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

Юноша не знал русского языка и читал эти стихи в английском переводе, но сейчас пробормотал:

– Il est des femmes proches de la terre humide…, Она именно такая, каждый ее шаг – гулкое рыдание…

Стук ее каблуков отзывался эхом среди высоких стен коридора. На Пьера пахнуло сладким жасмином, тетя присела рядом:

– Я позвонила дяде Эмилю, – Марта погладила руку племянника, – он поможет с похоронами. Президент пришлет официальные соболезнования, погребение пройдет с государственными почестями…, – Пьер, наконец, поднял голову:

– Тетя…, – Марта увидела в нем Мишеля:

– Он повзрослел, бедный мальчик, – поняла женщина, – словно ему идет четвертый десяток. Наверное, Мишель так выглядел на войне…, – его голос сломался:

– Тетя…, – юноша попытался справиться с собой, – скажите, Магдалена, то есть мадемуазель Брунс, она ошиблась…, – за окном коридора горел ясный летний закат. Голубые глаза Пьера отливали золотом:

– Он справится, – Марта не выпускала его руки, – он весь пошел в отца, в своих предков. Он справится, нельзя ему лгать…, – Лаура ничего не могла подтвердить официально, но Марте было достаточно и ее опущенных век:

– Я ей все рассказала, – женщина вытащила сигарету, – от начала до конца. Ее посетил кто-то из пособников Макса, скорее всего Краузе. Она получила адрес фермы и поехала туда. Но вчера к ней приходил Максимилиан, пусть она и не может его описать…, – Марта отозвалась:

– Нет, милый, не ошиблась…, – она помолчала, – мадемуазель Брунс действительно видела ее на семейной ферме…, – Пьер больше ничего не хотел слушать:

– Забудь о ней, – приказал себе инспектор, – она на тебя и не взглянет. Моя мать убила ее родителей, лишила ее брата. Забудь, вы больше никогда не встретитесь…, – за его спиной тетя Марта тихо сказала:

– Милый, твою маму нельзя судить строго. Она страдала, пожалуй, больше, чем все мы. Мать мадемуазель Брунс работала в концлагере Нойенгамме, где содержали вашу маму…, – об остальном Марта решила умолчать:

– Лаура умирает, не надо ее мальчикам знать о таком…, – Пьер бросил через плечо:

– Я не собираюсь никого судить. Я должен быть с мамой до конца…

В палате подняли жалюзи. Мать лежала с закрытыми глазами, перемигивались огоньки приборов. На каменной галерее госпиталя перекликались птицы. Заходящее солнце освещало бесстрастное, испещренное шрамами лицо. Пьер не хотел смотреть на почерневшие кровоподтеки на впалых щеках матери. Ее рука была неожиданно теплой:

– Я здесь, – он прижался лицом к ладони, – я больше никуда не уйду, мамочка и Джо скоро приедет…, – Лаура велела себе:

– Надо дожить и попрощаться с мальчиками. Они останутся одни, но семья о них позаботится. Бедный папа, сначала ушла младшая Лаура, потом я…, – она услышала щебет воробьев, плеск воды в фонтане:

– Здесь нет фонтана, – удивилась Лаура, – откуда этот звук…

Девичий голос сказал на латыни: «In Salerno et conversi estis vos?». Юноша отозвался:

– Tres menses autem novi te. Tu domine Constantiam ex Anglia. Professor Philippus de vobis…, – он перешел на деревенский говор:

– Я Бруно, – весело сказал парень, – Бруно Амальфи, уважаемая дама.

Медная сковорода, стоявшая на треноге в небольшом очаге, раскалилась докрасна. В каменной арке окна виднелся лазурный залив. Воробьи прыгали вокруг мраморного фонтана.

Порывшись в кармане затрепанной рясы, Бруно бросил птицам крошки:

– В школе кормят пусть и не вкусно, но сытно, – сказал парень, – и хлеба дают, сколько унесешь…, – он взял плетеную корзинку с яйцами:

– Поедим на наш манер, – юноша улыбался, – у нас ничего изысканного не готовят, все скромно…, – Констанца рассеянно отозвалась:

– У нас тоже. Я выросла в деревне. У нас не замок, а обыкновенный дом, – девушка подняла голову от рукописи, – хотя мой отец герцог, то есть был герцогом…, – яйца зашипели.

Бруно взглянул на нее:

– Он умер?

Перекинув рыжие косы на грудь, девушка вздохнула:

– Прошлым Рождеством. Он был замечательный человек, таких теперь и не встретишь. Титул унаследовал мой брат. Поэтому он не смог отправиться в университет…, – Констанца скорчила гримасу, – что, конечно же, косность…

Перевернув железной лопаточкой яйца, Бруно добавил к ним вареной фасоли из горшка:

– В Англии есть университет, – недоверчиво спросил парень, – я никогда о нем не слышал…, – Констанца покусала перо:

– Оксфорд. Он в маленьком городке, неподалеку от Лондона. Пока факультетов нет, профессора только читают лекции. Мой брат очень хотел учиться, но после смерти папы надо было заниматься землями и состоять при королевском дворе. Матушке такое не пристало, это не женское дело, – она состроила еще одну гримасу, – а я…, – Бруно прервал ее: