Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Что говорят тамошние коллеги…, – Марта поджала губы:

– Он бывший воздушный десантник, уволился из армии, хотя нареканий к нему не было. Вырос на ферме, не закончил среднюю школу. После военной службы он пропал с радаров…, – Джон заметил:

– И выплыл здесь. Если он и совершал вылазки против негров, то в Южной Африке это не считается преступлением…, – информация о де Витте ушла в Дублин, но Марта сомневалась, что ирландская полиция найдет преступника:

– Даже с ордером на арест от Интерпола они не пошевелятся, – сердито подумала женщина, – а ордера мы не получим, как не получим распоряжение о задержке Штрайбля, где бы он не обретался, как не призовем пока к ответу проклятого Макса…

Забрав у нее пустой стаканчик, Механик ловко метнул его в ближнюю урну:

– Насчет Штрайбля, – он помялся, – то есть его отца, я кое-что вспомнил…, – выслушав его, Марта потянулась за жакетом:

– Мать юного мерзавца осудили в Берлине, в тридцать пятом году, за убийства стариков с целью наживы, – она зло затолкала руки в рукава, – а теперь она и ее муж, бывший сутенер, изображают жертв режима…

Старший Джон рассказал Марте о подпольном публичном доме в Нюрнберге, где жила покойная Гертруда Моллер:

– Там она встретила Каммлера, – заметил герцог, – и сдала его, в обмен на новые документы и новую жизнь. Я помню Магдалену, – он улыбнулся, – совсем малышкой. Неудивительно, что парочка промышляла торговлей живым товаром…, – Марта хлопнула дверью ситроена:

– Только нам ничего не доказать, – она повернулась к Механику, – документы давно сгорели в печах концлагерей…, – Марсель засунул руки в карманы обтрепанного пиджака:

– Тата грозилась купить мне новый костюм, – признался он, – я теперь кто-то вроде тебя, кабинетный червь. Надо одеваться прилично…, – Марсель пока обходился без галстука, – а что касается документов, то тайное всегда становится явным, Марта…

Она толкнула тяжелую дверь под вывеской: «Hotel Dieu. Liberte. Egalite. Fraternite»:

– Да.

В проволочной урне рядом со скамейкой громоздились пустые картонные стаканчики. Пьер сгорбился, уронив растрепанную голову в руки. На стене коридора тикали часы. За поворотом, на сестринском посте, негромко разговаривали. Рядом с юношей стоял недопитый стакан. Кофе принес Механик, месье Марсель:

– Ты бы подремал, милый, – он обнял Пьера за плечи, – пока мадам Марта сидит с твоей мамой…, – Пьер посмотрел на него запавшими глазами:

– Магдалена…, – он запнулся, – мадемуазель Брунс…, Можно мне ее увидеть…, – ночью, сидя рядом с кроватью матери, Пьер убеждал себя, что девушка ошиблась:

– Мама не могла такого сделать, – он слышал пронзительный крик, – Магдалена обозналась, мама не убила бы всю ее семью…, – он помнил, как шесть лет назад мать отправилась навестить, как выразилась Лаура, старых товарищей:

– Мы с Джо обрадовались, что она стала выходить из дома, – курить здесь было нельзя, Пьер жевал измятую сигарету, – она вернулась отдохнувшей, повеселевшей…, – инспектор стер слезы с лица. Услышав его, месье Марсель покачал головой:

– Не стоит, милый…, – он запнулся, – не сейчас, по крайней мере. Ни о чем не беспокойся, – добавил Механик, – я позвонил Виллему, он свяжется с твоим братом…

Пьер услышал голос кузена Виллема на рассвете, в ординаторской госпиталя. Барон звонил через телефонистку:

– Я все сообщил по рации, – Виллем помолчал, – два часа назад на восток ушел самолет, скоро Джо будет здесь. Билет в Париж я купил, он доберется до госпиталя. Мне очень жаль, Пьер…, – вздохнул кузен, – я помолюсь за душу тети Лауры…, – по расчетам Пьера, брат сейчас подлетал к Европе:

– Пусть он успеет, пожалуйста, – высохшие губы зашевелились, – пусть попрощается с мамой…, – мать не могла говорить, но врачи объяснили Пьеру, что она в сознании:

– Мы держим ее на обезболивающих, – устало сказал заведующий отделением, – прогноз летальный, – он взглянул на Пьера, – я не сторонник ходить вокруг да около. Это вопрос времени, но не беспокойтесь, ваша мать не страдает…, – мать не отводила глаз от лица Пьера:

– Джо скоро приедет, – он не выпускал ее руку, – мамочка, милая, – Пьер всхлипнул, – не волнуйся, ты его увидишь…, – ресницы дрогнули, он прочел по губам:

– Хорошо. Поспи, сыночек…, – Пьер целовал жесткие от пишущей машинки кончики пальцев:

– Я никуда не уйду, мамочка…, – инспектор выплюнул изжеванную сигарету в корзину для мусора:

– Но пришлось уйти, сейчас с ней тетя Марта…, – тетя была и рядом с отцом Пьера, когда он умирал.