Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Совсем с ума сошел, – он развернул брата за плечи в сторону его комнаты, – отправляйся спать и не предпринимай никаких демаршей…, – Пьер попытался высвободиться:

– Русские мне поверят, пусть я и формально не коммунист…, – он встряхнул всклокоченной головой, – ты не понимаешь, Джо…, – старший брат грубо сказал:

– Все я отлично понимаю. Ты хочешь сбежать, но сбежать легче всего, – он упер палец себе в грудь, – посмотри хотя бы на меня…, – Джо подвигал челюстями:

– Русские тебя съедят и не подавятся, мой милый…, – Джо помолчал, – оставайся на месте и делай свою работу, инспектор де Лу…, – дверь хлопнула.

Пьер с размаха кинулся на разоренный диван:

– Здесь я ей обещал сварить глинтвейн зимой и показать кино о Бонде. Здесь я хотел ее поцеловать, – он застонал, – здесь сказал, что нашего поколения война не коснулась…

Пьера пока ни разу ни ранили, однако он чувствовал себя так, словно пуля засела у него в груди:

– Словно в меня стрелял фон Рабе, а не в папу, в Мадриде, тридцать лет назад, – он пошарил под диваном, – словно у меня шрам на сердце…

Водка обожгла губы. Он жадно пил спиртное, словно воду. Транзистор, брошенный на пол, зашуршал:

– В последнее воскресенье июля, – сказал диктор, – для вас поют битлы. Послушайте историю одной любви…, – голос Пола был грустным:

Пустая бутылка покатилась в угол комнаты. Уткнув лицо в подушку, юноша зарыдал.

Пролог Вена, август 1968

Зрители теснились на облупившихся золоченых балконах Театра в Йозефштадте. Большую люстру под потолком погасили. Работали только тусклые светильники на обтянутых красным бархатом стенах. Зал и сцену Аарону показывал директор, герр Штосс:

– Ремонт делали во временя Макса Рейнхардта, – заметил он, – еще в двадцатых голах, по тогдашней моде. С тех пор обстановка немного, – он поискал слово, – поизносилась…, – Рейнхардт, еврей, покинул Австрию после аншлюса и умер в Голливуде:

– Покойная тетя Ривка дружила с ним, – вспомнил Аарон, – но здесь все делают вид, что он отправился в Америку по собственной воле…, – отъезд евреев из страны в Австрии объясняли именно так. Отчим кисло сказал Аарону:

– Разумеется, все евреи одним махом купили билеты на запад, потому что они так захотели. Более того, они сами решили оставить в стране свои художественные коллекции…

Венские газеты сравнивали Адель со знаменитой натурщицей Климта и ее тезкой, женой банкира Блох-Бауэра. Сам банкир, успев вовремя покинуть страну, скончался в Цюрихе, однако его коллекция картин попала в руки нацистов:

– Как у дедушки Теодора, – хмыкнул Аарон, – и здешние музеи, словно мистер Рубин, тоже не стесняются выставлять полотна, попавшие к ним сомнительным путем…, – пока в стране не существовало никакого закона о реституции, но Джованни считал, что все еще впереди:

– Когда наследники Блох-Бауэра подадут в суд на здешние музеи, – отчим помахал ножом, – то австрийцам придется расстаться с «Золотой Аделью», – сестра добавила:

– Надеюсь, куда бы ни отправился холст, публика получит к нему доступ. Нельзя лишать людей такой красоты…, – Адель вытащила из сумочки накрахмаленный носовой платок:

– Я возьму претцель для Генрика, – сестра потянулась за выпечкой, – он давно уселся за рояль в Филармонии, – Адель посмотрела на часы:

– Он не откажется от чашки кофе, сейчас почти одиннадцать утра…, – сестра, как она весело говорила, съедала два завтрака:

– У вас гораздо лучше кормят, – объяснила Адель, – хотя наш отель дороже…, – Адель и Генрик жили в гостинице «Захер»:

– В двух шагах от Оперы, – вспомнил Аарон, – музыкальный фестиваль закончился, но у нее и Генрика все равно почти каждый день идут концерты…, – в августе Вену наполняли туристы:

– Было бы глупо отказываться от ангажемента, – Аарон подтащил стул ближе к светильнику, – как нам было глупо отказываться от предложения театра…, – «Превращение», взявшее главный приз для камерных спектаклей, ждало еще несколько представлений. На следующей неделе они собирались поехать в Альпы:

– Пусть едут остальные, – карман Аарона жгло письмо с чешскими марками, полученное днем, – я возьму машину напрокат и через несколько дней вернусь в шале…, – стараясь не шуметь, он вытащил измятый конверт:

– Виза тебе не нужна, – читал Аарон, – правительство Дубчека привечает западных туристов. «Че» у нас в прокате не показывали, но если у тебя есть под рукой копия фильма, я бы мог устроить несколько встреч с нашими кинематографистами и вообще, творческой молодежью, – он отстучал письмо на машинке, – мы слышали о твоем триумфе в Вене, но на спектакль я не рассчитываю, для него нужны декорации и актеры…