Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том пятый

– Бедняжка, она весит меньше сорока килограммов…, – Магдалена напоминала фотографии женщин-узниц концлагерей, – ее пичкали героином, били, издевались над ней…, – врач заметил:

– У нее на руках есть и старые шрамы. Она резала себя бритвой, что случается при психических заболеваниях. Когда мы снимем ее с героина, – из руки девушки торчала капельница, – вы сможете с ней поговорить, но я не уверен, что она…, – доктор выразительно покрутил пальцем у виска:

– Еще у нее венерическое заболевание, – добавил врач, – но беременности нет, не пришлось делать ей аборт. Я бы и не сделал, – он недовольно хмыкнул, – я католик, но у меня есть коллеги, – доктор поискал слово, – без подобных принципов…, – Пьер возмутился:

– Она совершеннолетняя, нельзя проводить такие вмешательства без ее согласия…, – доктор пыхнул дымом за окно:

– Делайте домашнюю работу, инспектор. Умалишенные не дееспособны, решение принимает их опекун или, в ее случае, – он помахал карточкой, – государство, но я не слышал, чтобы судья отказывал в аборте такой пациентке. Я бы вообще стерилизовал всех сумасшедших…, – Пьер обернулся на пороге ординаторской:

– Именно так делал Гитлер, месье доктор…, – юноша нарочито аккуратно закрыл за собой дверь:

– Механик со мной согласился, – месье Марсель поехал к семье, – она психически здорова, – длинные ресницы девушки дрогнули, – если бы меня шесть лет продержали в закрытой психиатрической больнице, я бы тоже напоминал сумасшедшего…, – Пьер не знал, какого цвета глаза у мадемуазель Магдалены:

– Фотография из Германии черно-белая, – девушка облизала искусанные губы, – на снимке ничего не разобрать…, – юноша взялся за госпитальный стакан с пластиковой соломинкой:

– Все хорошо, – тихо сказал инспектор, – мадемуазель Магдалена, вы в безопасности. Вы под охраной парижской полиции и моей личной охраной…

Пьер пообещал себе немедленно разобраться с обитателями сквота:

– Прямо сегодня, – он незаметно сжал кулак, – отсюда я поеду в Сюртэ, возьму ребят, и мы разгоним паршивый притон. Мерзавцы получат тюремные сроки, я от своего не отступлюсь…, – девушка неслышно что-то прошептала. Ресницы приподнялись, Пьер понял:

– У Генрика такие глаза. Она на него похожа, она тоже высокая, но все равно ниже меня…

Под серыми глазами Магдалены залегли темные круги. На рассеченную бровь девушки прилепили пластырь, ожоги от окурков на шее забинтовали. Ее каштановые волосы золотились в вечернем солнце:

– Меня зовут Пьер, – юноша пожал ее ладонь, – инспектор Пьер де Лу. Теперь все будет в порядке, мадемуазель Магдалена.

Медленно крутились бобины переносного магнитофона. Магдалена сидела в кровати, прижав наушники к коротко стриженой голове. По полу палаты разбросали листы из альбома для набросков и карандашные очистки:

– Я все уберу, – заверил ее инспектор, – вы не думайте, я только за работой неряха, – он подмигнул девушке, – моя мама болела, когда я был подростком. Мне пришлось справляться с уборкой, мой старший брат геолог, он живет в Африке. Наши апартаменты больше вашей комнатки, – он развалился в кресле с альбомом, – не волнуйтесь, мадемуазель…

Кресло в палату инспектор принес вместе с вкусно пахнущим пакетом:

– Кофе здесь варят хороший, – он подал Магдалене стакан, – но круассанов в госпитале не дождешься. Я спрашивал врачей, – полицейский улыбнулся, – вам разрешили выпечку. Я взял мороженое у Бертильона, на острове Сен-Луи…, – картонная коробочка лежала в пакете с сухим льдом.

За окном палаты сверкала лазоревая вода Сены, гудел прогулочный пароходик:

– Словно дома, – глаза Магдалены наполнились слезами, – когда мы приезжали в Гамбург на праздники, папа с мамой покупали нам с Иоганном мороженое и катали по Эльбе…, – она напомнила себе, что родители и Иоганн давно мертвы:

– Я опасная сумасшедшая, – Магдалена избегала смотреть на инспектора, – с меня никто не снимал клейма приговоренной к пожизненному содержанию в психушке, как говорили в Гамбурге…, – инспектор, правда, весело сказал:

– Вы перешли под покровительство французской полиции. Наши немецкие коллеги или Интерпол пока не знают, что вы нашлись, – он вытянул длинные ноги в потрепанных джинсах, – и никто не помешает мне дарить вам розы, мадемуазель…, – букет белых роз он поставил в госпитальный пластиковый кувшин.

Утром на обходе неприветливый врач объяснил Магдалене, что с ней, как выразился доктор, более-менее все в порядке: