Раушан Илиясова - Багровые степи. Повесть

Наивная молодая девушка, полная романтизма, была уверена, что это Абди, таким образом, организовал свидание с ней.

– Марзия, Нурша ушла, – хрипло ответил ей Картпагамбет, – мы только вдвоем.

– Как вдвоем? – спросила она дрогнувшим голосом. Резко обернувшись и, увидев удаляющейся силуэт Нурши, вся изнутри похолодела. Мгновенно поняв, что от нее хотят, девушка пролепетала, – Ага, мне тоже надо идти, а то…

– Марзия, ты мне очень нравишься! Еще прошлым летом, увидев тебя, я потерял покой, – нетерпеливо перебивая ее, проговорил Картпагамбет. В этот момент, он приблизился к ней и попытался взять за руку.

– Отпустите меня! Не смейте меня трогать, не то, я стану кричать! – отпрянула Марзия. – Что вы себе позволяете? Вы мне в дядьки годитесь!

– Марзия, не надо кричать. Я к тебе всей душой. Хочешь быть моей женой? Завтра же отправлю сватов…

– Ага, прекратите! Не надо позорить ни себя, ни меня. Что скажут люди, если увидят нас здесь?! – умоляюще произнесла она, делая шаг назад.

– Марзия, перестань упрямиться. Ты думаешь, я не заметил, как ты переглядываешься с Абди? Наверное, табунщику была бы рада?

– Хватит, о чем Вы говорите! Абди – мой жених! – гневно отдернув руку, девушка повернулась и зашагала прочь от него.

– Жених? Нет никакого жениха, и ты никуда не уйдешь! – со злой насмешкой ответил Картпагамбет Марзие и, схватив ее за плечо, остановил.

– Абди! – изо всех сил, закричала Марзия. – Абди, помоги!

Вырываясь и царапая лицо Картпагамбета, она стала отчаянно бороться. Это еще больше подзадорило его. Тяжело дыша, он склонился над девушкой и зажал ладонью ее рот. Одновременно, сильный удар отбросил его вперед и повалил на землю. Он почувствовал, как тупой носок тяжелого сапога, несколько раз, уткнулся в его живот. «Марзия, ты в порядке?» – послышался, следом, знакомый бас молодого табунщика. «Ах, ты мразь! Закопаю!» – мелькнула первая мысль у Картпагамбета. Вдруг, неожиданно, раздался голос Илияса: «Что здесь происходит?». Подняв голову, Картпагамбет увидел брата, в окружении трех своих верных джигитов. Напротив, выставив кулаки, стоял Абди. За его спиной испуганно пряталась Марзия.

– Что здесь происходит? – снова спросил Илияс. Зная своего младшего брата, он сразу понял, в чем дело, но не выражал своих мыслей вслух. Буравя его тяжелым взглядом, властно произнес, – встань! Что ты лежишь как побитая собака?!

– Илияс – ага, – волнуясь, пролепетала Марзия, – это Нурша привела меня сюда. Я здесь не по своей воле. Не подумайте ничего плохого обо мне. Клянусь, я никому не скажу. Дайте нам уйти.

– Идите, – разрешил он. – Не оправдывайся. Это ты прости нас. Ты гостья в нашем ауле и то, что произошло – нехорошо! Абди, проводи девушку к гостям.

Кивнув, молодые люди быстро зашагали прочь.

– Картпагамбет, Картпагамбет, – покачал головой Илияс, присаживаясь рядом с ним, – все не угомонишься? Ты мог навлечь позор на наш аул. Ты же прекрасно осведомлен о том, какими могут быть последствия таких поступков! Отцу пришлось бы извиняться за тебя! Эх, воистину говорят: «Добрая слава отца сорок лет служит непутёвому сыну».

– Я не пойму, что на меня нашло, – неубедительно попытался оправдаться Картпагамбет. – С утра нет настроения. А увидев, что Абди заигрывает с ней, совсем потерял голову. Прости, брат! Но я бы не позволил себе лишнего, ты знаешь меня! Не пойму, что на меня нашло, – снова повторил он.

– Тогда пошли к ней сватов. К чему эти сцены и тайные свидания?

– А что, пошлю! Думаю, мне не откажут. Кто посмеет отказать сыну Курмана?

– Не бахваляйся, а помни об этом всегда! Особенно, во время таких «свиданий». Ну что тебе никак неймется? Дома молодая жена. Сейчас иди домой. Не показывайся больше на лужайке. Хорошо, что Нурша проболталась, не то, не миновать бы нам позора.

– Надеюсь, отец об этом не узнает? – заискивающе, спросил Картпагамбет и, получив в ответ утвердительный кивок, удовлетворенно улыбнулся. Отряхнувшись и вглядываясь в сторону веселящейся молодежи, он постоял еще немного и направился к своему жилищу. По дороге, зайдя в гостевую юрту, напился кумыса, а придя домой, все свое зло выместил на жене. Не обращая внимания на ее плач, он думал о том, что завтра же отправит сватов в аул Марзии и укротит строптивый нрав девушки. «Ты будешь валяться в моих ногах, – думал он, вспоминая о ней, – а Абди я отправлю на самое дальнее пастбище, чтобы глаза мои его не видели».

Наклонившись к уху малыша, Курман три раза громко прокричал: «Кунасыл, Кунасыл, Кунасыл». В ответ, сморщив красное личико, младенец громко заплакал.