Аскольд Де Герсо - Графиня поневоле. История продолжается

Лизавета, устав от молчания, решила завести разговор с Ефремушкой, что, уткнувшись в воротник, то ли дремал, то ли просто сидел и о чём-то думал. Но, она-то знала, как бывает обманчиво поведение Ефремушки, за столько лет жизни во дворце, она немного да поняла его характер, не в полной мере, конечно, но достаточно, чтобы определить его дальнейшие поступки. Вот и сейчас, она безо всяких предисловий обратилась к нему:

– Ну вот, Ефремушка, когда-то без моей воли, насильно умыкнул меня из родительского гнезда, а нынче сам везёшь обратно, – поддразнила Лизавета, которой надоело ехать в полной тишине, которую нарушал только скрип полозьев по снегу.

– Так, госпожа Лизавета, не по своей же воле, а барина, – начал оправдываться Ефремушка, не зная к чему клонит Лизавета.

– Своя-то голова на что? – не унималась Лизавета, войдя во вкус.

– Своя, говорите, госпожа? Своя голова дана для того, чтобы в нужную минуту не оплошать и действовать сообразно ситуации, – витиевато ответил на этот выпад Ефремушка, – головушка-то, она одна, её беречь надобно.

– И завсегда-то у тебя подготовлен ответ, – улыбнулась Лизавета его витиеватости, – поди, посреди ночи разбуди и задай какой вопрос, тоже, небось, ответишь тут же?

– Госпожа Лизавета, вы так скажете… Ночью, чай, люди спят?

– Однозначно, спят, – вынуждена была согласиться Лизавета, но опыт светских бесед, в которых упражняться ей недосуг было в Петербурге, требовал выхода:

– Но и всё же, мил человек. Вы так и не удосужились представить полновесный ответ, подтверждающий или отрицающий мою правоту…

– Госпожа Лизавета, по правде, если посреди ночи разбудить меня, что по работе, на любой, поди, вопрос ответ представлю, ну, а насчёт других, как-то не задумывался…

Ефремушка, пусть и не посещал светские салоны господ, но разговор практичный завсегда готов был поддержать, где надо умело подтвердить, где словечко умное вставить. А где и вообще, лучше промолчать, дабы беседа не оставила у собеседника неприятный осадок от общения. «За столько лет жизни во дворце кой-чему да научился,» – отговаривался он при случае.

Во всём этом была заслуга графа Апраксина, не пожалевшего своего времени, чтобы в итоге из уличного бродяжки сделать светского человека. Что до положения в обществе, Ефремушку вполне устраивало, как есть и он ни за какие коврижки не поменял бы его на что-то иное. Да и сейчас, едет он словно господин в карете, чем плохо? Никто его не загружает сверх меры. И в отличие от остальной прислуги обитает он не в людской, а в собственной каморке: хочу лежу, хочу сижу, никто не указ.

В другой раз Лизавета попросила Ефремушку поведать какую-нибудь, да историю.

– Госпожа Лизавета, так ведь до всяких историй я не особо мастак, по этой части у нас Варенька умелица-мастерица. Я больше по хозяйственной части умелец…

– Так, Ефремушка, Варенька в Петербурге осталась…

– Что ж, так и быть по сему. Расскажу я одну историю, только, чур, не бояться, – то ли всерьёз, то ли в шутку сказал он, но Лизавету заинтриговал, вызвав интерес. – Произошла та история в давние времена, поди царей-то ещё не было…

– Ну, уж скажешь тоже, царей не было…

– Госпожа Лизавета, прошу великодушно простить, запамятовал. Был царь, был, Горохом звали. Вот, значит, в такие древние времена происходила история…, – Ефремушка остановился в задумчивости: как бы дальше-то продолжить? Ну, не дал Бог таланту сказителя, хоть ты лопни…

– Ладушки, пусть Горох будет, всё одно хоть какое-то имечко есть у царя, – улыбнулась Лизавета находчивости Ефремушки, – ну, а дальше-то что?

– Так, госпожа я вспомнить пытаюсь и на самом интересном месте вы меня сбили с мысли, – отвертелся и на сей раз он.

Да и не столько история интересовала Лизавету, сколько в сокращении времени в пути. За разговором дорога заметно сокращается. Солнышко, перешагнувшее полдень, ослабило силу лучей, да и заметно стало, что ветер поднимается, местами были заметны свежие наносы снега. Ещё немного и обагрится закат, подморозит.

– Ефремушка, ладно с историей, по дороге есть какой постоялый двор? Чаю ил кофею бы горячего испить, согреться…

– Чего госпожа Лизавета не ведаю, того не знаю. Петруша знаток в этих делах. Но, думается должен быть, ямские же не станут мёрзнуть в пути в зимнюю пору. Обязательно должен быть… А Варенька, вас предупреждала, госпожа Лизавета…

– Так она Ефремушка, не только меня, но и тебя прежде всего предупреждала…