Кира Рамис: Хозяйка усадьбы, или Графиня поневоле

Ох, как же мне плохо! Голова кружится, тошнит, и глаза отказываются открываться.

Я попыталась пошевелиться, но не смогла.

В комнате пахло травами и лекарствами, где-то сбоку плакал младенец.

– Не спасли, слишком много переживаний было у девушки последнее время. Жизнь угасла, а за ней и магия. Роды отняли все силы. Нужно бы графиню похоронить с уважением и почётом. Родственникам весточку отправить, что остался наследник, – кто-то накрыл меня прохладной простынёй.

– Лев Маркович, о чём вы говорите? Какие похороны жене предателя короны? Ни этот старый хрыч, ни его молодая супруга не заслуживают снисхождения. Безо всяких пышных прощаний обойдётся. А сыночка ихнего в приют нужно отдать! И нигде, вы слышите меня, любезный? Нигде не указывайте, чей он наследник.

– Филимон Ильич, но графиню признали невиновной. Мы можем попытаться отдать мальчика его близким родственникам. Всё не в приюте жить. Близкие люди и оденут, и кусок хлеба найдут. Тем более, – говоривший понизил голос до шёпота, – всё же графиня магичка, и, скорее всего, сын унаследовал её дар. Не боитесь, что кто-нибудь узнает? Донесёт куда следует?

– А вот этого не нужно, Лев Маркович. Или вам мало денег заплатили? Нет у него родственников! Ни живых, ни мёртвых! Повитуха молчать будет, вы тоже рта не посмеете открыть. Оба не выжили при родах, и точка. А мало ли сирот с магией в приют попадает? А я вас не забуду, как только вступлю в права наследования, так сразу и золотом вас порадую.

– Одного не понимаю. Зачем вы её тащили через весь город ко мне? Дали бы умереть в её собственном доме.

– Лев Маркович, голубчик. Всё должно выглядеть правдоподобно. Что ж я, зверь какой-то? А если меня потом на камушке правды проверят? А я чист, словно родниковая вода. Да, не побоялся, приехал на помощь к жене троюродного дядюшки. Помог, привёз к доктору, а то, что она слаба оказалась, я не виноват.

– Но вы забываете о том, что девушка осталась вдовой, а отец её к императору вхож. Как бы не потребовал расследования более серьёзного, чем проверка на камушке.

– Столица далеко. Пока новости доберутся туда, всё травой порастёт. А я к тому времени и в права наследования вступлю, как единственный наследник дядюшки, всё распродам и скроюсь, – голос собеседника подрагивал от злости и нетерпения. – Ночью захоронить и написать любое крестьянское имя!

– А что если решат, что и старик не был виноват в заговоре? – шёпотом спросил второй.

– Э, нет. Никто не докажет, что я подставил дядьку. Ни одной нити ко мне не ведёт. А вы, доктор, если зададите ещё один вопрос, то и вас не найдут, – кто-то приблизился ко мне и сдёрнул простынь с лица. – Красивая была, – тихо произнёс тот, что угрожал доктору. – Я даже одно время подумывал вдову замуж взять. Уж очень красива.

Простынь вернулась на своё место, и послышались шаги.

Почему эти странные голоса никак не умолкнут? В голове шумело, а во рту пересохло.

– Где я? – мой голос не слушался, хрипел, ужасно хотелось пить. – Воды! Дайте воды! Сестра?

Помню, что врач сказал: «Ольга Ивановна, операция несложная. Аппендицит удалят под местным наркозом».

Но почему я ничего не помню? Неужели всё пошло не по плану? Сделали общий наркоз? У меня отходняк? Брежу?

Заныл низ живота. Ага, всё же отхожу от операции.

– Госпожа Ольга? – рядом со мной кто-то грузно опустился на пол, а я попробовала распахнуть непослушные веки. – Вы всё же живы? – некто задал вопрос и затих.

– Выжила мерзавка? Жаль, очень жаль, – услышала я и сфокусировалась. Ко мне быстрым шагом направлялся высокий худой мужчина в чёрном плаще. – Выпей-ка лекарство, вмиг легче станет.

Он попытался быть вежливым, но после слов «выжила мерзавка» ничего принимать из чужих рук не хотелось. Я попыталась отвести от себя странное зелье, но рука лишь скользнула мимо и вновь упала на постель.

– Филимон Ильич, что вы собираетесь сделать? Не смейте! На убийство мы не договаривались! – похоже, очнулся тот, что мгновение назад тихо упал в обморок. – Одумайтесь!

– Мешать мне будешь, докторишка? Своими руками задушу! – похлеще змеи шипел тот, что подступил ко мне со склянкой.

– Зря вы, Филимон Ильич, мне взялись угрожать. Всё же я маг не только жизни, но и смерти.

И тут я поняла, что, испугавшись, громко застонала. От мужика с зельем потянулись какие-то полупрозрачные чёрные жгуты, Филимон несколько раз дёрнулся и осел на пол.