Кира Рамис - Хозяйка усадьбы с секретом

– Степан! Забирай барыню и хорошенько землёй присыпь. Да так, чтобы никто её не нашёл! Никогда! – донёсся, словно через вату мужской голос. Резкая боль прострелила правый бок: кто-то меня поднимал. – Ох, хорошо горит…

Что горит? Какой Степан? Где я? В больнице? Телевизор работает?

Мысли медленно вертелись в голове, последнее, что я помнила – как погналась за Барсиком возле ветеринарной клиники и провалилась в открытый люк. Лишить кота бубенчиков оказалось не самой моей удачной мыслью.

Похоже, я вновь отключилась. Пришла в себя от надсадных воплей возле уха.

– Это ты, блохастый комок шерсти, виноват, что мы с хозяйкой без жилья остались!

– Мур-мя-у-у… – взвыл не своим голосом обладатель блох. – Отпусти! Не виноват я! Впервые тебя вижу, нечёсаное чучело!

– Да что ты говоришь?! Зато я тебя каждый день под хвост пинал! Паршивец, если бы глупая барыня не оставляла ради тебя проход в магическом заборе, то и лютые дворовые не пробрались бы. Нет, мне хозяйку не жалко, уж очень она была плохим человеком. Никогда краюхи хлеба не подаст, блюдца с молоком не поставит. А людей порола почём зря. Семьи разделяла, продавала за любую провинность. Голодом морила. Оброком непосильным обложила. Дом жалко-о-о! Театр жалко-о-о! – громко завывал незнакомый голос. – Какие представления дворовые давали! Это ты виноват со своими ночными прогулками! Где мне сейчас жить? По миру пойду, да никто не подберёт меня, горемыку домового! – сквозь всхлипывания и громкое мяуканье явственно слышались удары.

Кот с кем-то дерётся?

Я попыталась сесть, но рука подвернулась, моё тело вновь встретилось с твёрдой землёй. Нещадно болела голова, почему-то правый бок и лицо.

Ушиб всей бабки на лицо, кисло улыбнулась я, вспомнив старую шутку.

– Ба… ба… – сфокусировав взгляд, увидела, как в моих ногах в грязи замерли двое. Мой рыжий кот Барсик и непонятное маленькое существо. – Барыня жива?!.. – пробормотал он, падая в обморок.

Кот не растерялся и тут же заехал драчуну по уху, чем привёл мгновенно того обратно в чувства.

– Барыня, милая, жива!

Он бегом бросился ко мне, я же оперлась другой рукой о землю.

– Где я?! – мой взгляд блуждал от Барсика к маленькому человечку и обратно. – Как всё болит, – встав на колени, попыталась подняться, но вновь завалилась на бок. В живот что-то кольнуло, грудь болела, дышать было трудно.

– Ох, чувствовал, что просто так злыдня не сдастся! – радовался странно одетый человечек. – Последние силы истратил, но напугал паршивца Стёпку, не дал закопать. Ох он и улепётывал, только пятки сверкали!

– Кого не дал закопать? Меня? – я сфокусировала взгляд на молодом, только отпустившем бороду… а, собственно, кто он? На меня смотрел мужчина, но в несколько раз меньше обычного, вряд ли достанет мне до колена, если не ниже, но пропорционально сложенный. В чистой, латанной простенькой одежде, льняные брюки и такая же рубаха, подпоясанная кручёной верёвкой. Взъерошенные русые волосы и такого же цвета борода. На ногах лапти.

– А вы кто?

Мой вопрос остановил незнакомца, что пытался запихать маленький лапоть мне в платье. Может, там карман?

– Вы меня видите? – опешил тот, прижимая лапоток к груди. – Барыня…

– Вижу. А ты кто? Таблеточку бы от головы. В люк упала, неужели никто не видел? Барсик, паршивец, всё из-за тебя. М-м-м… как больно.

– И я говорю, что из-за него. Подождите, – собеседник помахал передо мной рукой и показал два пальца. – Что я делаю?

– Машешь рукой и показываешь пальцы.

– Так и есть, – он шлёпнулся на землю. – Дожили, домовых хозяева начинают видеть. Агафон я. Домовой, потомственный, вашей семье мы служим не одну сотню лет, – гордо произнёс он и поклонился.

Наверное, от шока, но и я решила представиться:

– Варвара Иванова, студентка третьего курса Академии…

– Госпожа, что с вами? Какая Варвара? Вы Софья Павловна Тополевская, но любите, когда вас называют Софи, – остановил меня тот, кто назвался домовым.

– Брежу, я просто брежу. Скоро меня найдут. Точно, я упала не в простой колодец, а в тот, что в фильмах показывают, через который можно попасть к морю.

О чём я? Какую чушь мелю! Какое море? Ближайшее от моего города – в тысячах километров.

– Хозяйка, я виноват! – неожиданно на колени упал Барсик. Вот прямо взял и упал, передние лапы сложил в молящем жесте на груди. – Прости меня, дурака! Я как увидел, что ты летишь в колодец, за тобой прыгнул, да поздно было, но не совсем. Ты меня подобрала, выкормила, вырастила, и я не мог не отблагодарить, загадал желание кошачьему богу. Одну из своих девяти жизней тебе отдать. Кто-то меня там услышал, – он задрал голову к звёздному небу. – И мы оказались в этом мире, я в теле хозяйского кота, а ты в теле барыни-сатрапки.