Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том второй

День выдался пасмурным, из серых туч сеял снежок. Судя по пустынному ресторану, большинство постояльцев нежилось в постелях. Саша оказался на завтраке одним из первых. За неделю обаятельный французский журналист стал любимцем персонала:

– Я не коммунист, – честно признавался Саша, – но мой отец сражался в Сопротивлении, меня воспитывали в левой среде. Я восхищаюсь достижениями социализма…

Одно из достижений, торжественно открытое в прошлом году руководителем страны, товарищем Вальтером Ульбрихтом, возвышалось напротив Сашиного окна:

– Как говорит товарищ Котов, Берлин все стерпит, – смешливо подумал Саша, – и местная компартия хотела утереть нос Западной Германии, но башня получилась откровенно уродливой, – его особенно раздражало соседство новой постройки с Музейным Островом:

– Они могли возвести башню на окраине, – Саша повертел пепельницу с эмблемой «Интеротеля», местной, как он думал, сети «Интурист», – а теперь эта штука торчит здесь, словно бельмо на глазу…

Отель, как и башня, был новым, открытым год назад. Командировочные из стран СЭВа пока не прожгли занавеси окурками и не изрисовали тумбочки похабщиной. Гостиницу строили для визитеров из социалистических стран, однако месье Брессе, как звали Сашу в безукоризненном французском паспорте, приехал в страну с журналистским удостоверением «Юманите».

Гость столицы ГДР побывал на строительстве жилых кварталов в Марцане, посетил фабрику электрооборудования и посидел на дискуссии в молодежном клубе:

– Вернее, я поспал на дискуссии, – ухмыльнулся Саша, – они обсуждали статьи товарища Ульбрихта, – месье Брессе говорил по-немецки с милым французским акцентом. Официантки в ресторане отеля строили ему глазки, однако Саша не хотел рисковать:

– Я здесь не для этого, – в углу комнаты стоял скромный, подходящий для журналиста рюкзак, – тем более, что с Машей у меня все налаживается…

В постели пока ничего не изменилось, но, получив кольцо с синим алмазом, жена стала заметно ласковей. Саша не сомневался, что Маша оценила подарок. Вернувшись из Африки, он заглянул к знакомым ребятам из отдела по борьбе с экономическими преступлениями:

– Мы вспоминали вас добрым словом, товарищ Матвеев, – весело сказал кто-то из офицеров, – ваша бдительность сработала, – Саша с удовлетворением узнал, что полковник Петренко, начальник колонии в Усть-Илыче, попал под служебное расследование:

– Пока негласное, – предупредили его коллеги, – но, кажется, речь идет о расхищении социалистической собственности в особо крупных размерах, – мерой наказания в таком случае был расстрел:

– Так свинье Петренко и надо, – ухмыльнулся Саша, – надеюсь, что он не только утонет сам, но и потащит за собой старшую Куколку, – от экспертов он узнал, что в камне несколько каратов:

– Дело не в размере, – объяснили ему, – а в редкости оттенка. Вещь достойна Алмазного Фонда, товарищ Матвеев, перед нами бриллиант удивительной чистоты, – кольцо село на палец Маши, как влитое.

Нынешняя командировка обещала стать короткой. Саша надеялся, что после его возвращения все окончательно встанет на свои места:

– Матвею четыре года, – он зашуршал страницами черного блокнота, – мальчик обрадуется брату или сестре. Лучше сестре, – Саша хотел дочку, – он старший брат, он всегда ее будет баловать – Саша утешил себя тем, что всегда остается медицинский путь решения проблемы:

– Маша ничего не поймет, то есть сначала не поймет, – страницы блокнота покрывали цифры, похожие на записи расходов, – но и потом она не избавится от будущего ребенка, она не такой человек, – нести на границу деликатные материалы негласного наблюдения было опасно.

Получив у генерала Вольфа папку с данными слежки за пастором Рабе, Саша аккуратно зашифровал в блокноте нужную информацию. Штази внедрило агентов в общину пастора и в Свободный Университет, где тот преподавал теологию. Бывший каменщик успел издать сборник проповедей и статей:

– Он отъявленный антикоммунист, – кисло сказал Вольф, – мы не увидели бревна в своем глазу, а теперь вынуждены тратить большие ресурсы на его контроль, – глава внешней разведки ГДР добавил:

– Будь Альбатрос в стране, я бы придал его вам, товарищ Матвеев, в качестве помощника, однако парень выполняет специальное задание, – Альбатрос торчал во вьетнамских джунглях:

– Брат Маши подвизался в тамошних краях наемником, – хмыкнул Саша, – а теперь он гниет на засекреченной зоне, которую покидают только в гробу, – он предполагал, что парня держат в живых, надеясь сделать из него двойного агента. Саша помнил упрямый очерк лица юноши: