Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том второй

– Она отлично играет, – одобрительно подумал Генрих, – я мог бы поклясться, что она никогда меня не видела, хотя я готовил ей завтрак и проверял у нее уроки, – он поправил церковный воротничок рубашки:

– Меня зовут пастор Рабе, – вежливо сказал он, – ваш жених спас меня от смерти, уважаемая фрейлейн. Позвольте войти…, – Адольф позвал:

– Полли, милая, поезжай в отель и отдохни. Нам с пастором надо поговорить…

Собрав пожитки, незаметно подмигнув кузену, Полина выскользнула за дверь.

В морге полицейского управления навязчиво пахло гарью. Обугленные остатки машин пришлось тоже уложить на оцинкованные столы:

– Эксперты, можно сказать, соскребали беднягу с пола салона, – комиссар Вольфганг, дымя сигаретой, рассматривал рентгеновские снимки зубов покойника, – нет никакой возможности узнать, кто это такой, хотя пулю, убившую его, мы нашли, – пулю вынули из сгоревших остатков черепа. По словам специалистов, пистолетом был бельгийский браунинг:

– Полицейского выпуска, – добавил Вольфганг, – я сам такой ношу. Однако в городе гуляет много неучтенного оружия, ствол могли купить на черном рынке…

Запах пожарища забивал ноздри Фридриха, у него першило в горле. Депутат Бундестага помнил каменную пустыню, оставшуюся от Берлина в конце войны:

– У меня была винтовка, – он облизал губы, – старая, времен первой мировой. Нам раздали винтовки и гранаты и велели стоять за фюрера до последней капли крови, – отряд фольксштурма состоявший в основном из подростков, прятался в подвалах на Ораниенбургерштрассе:

– Ребята хотели пробраться к реке, – Фридрих слышал голос старшего по отряду, Герберта Киммеля, – отец Герберта был полковником СС, комендантом лагеря военнопленных на западной окраине города. Герберт уверял, что туда можно доплыть по воде, что на мальчишек не обратят внимания, – выходить из подвала решились не все:

– Герберт нас уговаривал, объяснял, что фюрера больше нет, но мы ему не верили, – вздохнул Фридрих, – а потом вернулся унтершарфюрер с провизией, – эсэсовцу, возглавлявшему отряд, едва исполнилось двадцать лет:

– Ему донесли насчет пораженческих настроений Гербера, и унтершарфюрер заставил нас его расстрелять, – мальчишек выстроили в ряд, избитого Киммеля привязали к валявшемуся в подвале остову железной кровати:

– Он просил, чтобы его пощадили, плакал, – Краузе сглотнул, – но все стреляли и я тоже стрелял, – унтершарфюрер обещал разыскать родителей изменника:

– Они узнают, что их сын совершил гнусное предательство, – эсэсовец брезгливо пнул сапогом разнесенную пулями голову парня, – их отправят в концлагерь, как воспитавших врага рейха и фюрера. Хайль Гитлер, – он вскинул руку, – повторяйте за мной, фюрер жив, наш народ всегда последует за ним…

Пошарив по карманам, презрев таблички, запрещающие курение, Фридрих щелкнул зажигалкой:

– Запах, – коротко сказал он приятелю, – лучше пусть воняет табаком, – в голове что-то грохотало, Фридрих услышал отчаянный мальчишеский голос:

– Танки! Сюда идут танки…, – в подвале они лихорадочно приматывали к себе бутылки с бензином:

– Мы не успели ничего сделать, – гарь, наконец, начала рассеиваться, – мы только выбрались во двор, – унтершарфюрера убило прямым попаданием снаряда у них на глазах:

– И остальных тоже убило, – Фридрих почти не слышал соученика, – а меня оглушило, – отлежавшись в развалинах, собрав разбросанные среди останков буханки хлеба, он подождал, пока смолкнут русские танки:

– Они двинулись к Фридрихштрассе, и я пошел на запад, только окольными путями. Остальное, как говорится, история, – Краузе хмыкнул:

– Отца Киммеля американцы посадили в тюрьму, где он и умер, – Фридрих помнил списки старых бойцов наизусть:

– Вторая пуля советская, – очнулся он от педантичного голоса Вольфганга, – чего и следовало ожидать, – он пошевелил пинцетом пулю, доставленную из госпиталя, где лежал Адольф:

– У сгоревшего бедняги имелся напарник, – заметил Вольфганг, – машину с простреленной головой не поведешь, даже если она немецкая, я имею в виду голову, – хохотнул он. Фридрих кивнул:

– В озере никого не нашли, значит напарник или напарники давно в Потсдаме, – от машин не осталось ничего, могущего их идентифицировать:

– Снимки зубов мы оставим себе, – пообещал Вольфганг, – и последим за бесследно пропавшими. Может быть, удастся понять, кто этот парень на самом деле, – Фридрих напоследок затянулся окурком: