Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том второй

– Ищи иголку в стоге сена. Западный Берлин большой город. Съехав из отеля Полины, твой бывший коллега мог оказаться где угодно, – он повел рукой за окно, – но я больше, чем уверен, что в субботу он явится туда, где будешь ты, то есть в студенческий клуб, – кузен сунул оружие в холщовую сумку, – поэтому браунинг я у тебя временно конфискую, один ствол хорошо, а два лучше…

Генрих, пошатываясь, поднялся:

– Кофе сварю, – он включил газ, – значит, Ритберг приехал в Берлин, чтобы переманить меня на сторону возрожденных нацистов? – Джон хмыкнул:

– Да. Но я не думаю, что он успеет к тебе подойти. Ты, мой милый, сейчас мишень для Паука. Я, по понятным причинам ни ему, ни Ритбергу показываться не собираюсь, но я буду рядом, не волнуйся, – Генрих велел себе не спрашивать о Полине:

– Она здесь с миссией Моссада, – кофе просыпался на плиту, – через Ритберга израильтяне хотят выйти на Макса. Она видела Лауру в магазине…, – рука Джона протянулась из-за его плеча:

– Садись, – ласково сказал кузен, – я сам все сделаю, – сгорбившись на табуретке, Генрих покусал губы:

– Ты думаешь, – он справился с собой, – думаешь, Мария меня простит? – Джон обернулся к нему:

– Все совершают ошибки, – серьезно сказал кузен, – простит, конечно. Все будет хорошо, Генрих, – перед ним оказалась чашка с дымящимся кофе, – пей и на боковую, как мы говорили на Ангаре…

За окном кухни, в ненастном небе забрезжила полоска морозного рассвета.

Машину, дряхлый опель десятилетней давности, Джону сосватал пастор Рабе. До мессы они навестили бедноватый гараж рядом с вокзалом Гезундбруннен. Утро оказалось холодным, но ярким. Вершина полуразрушенной зенитной башни Люфтваффе, торчащей из голых деревьев парка Гумбольдхайн, золотилась под солнцем.

Механик, пожилой, крепкий мужик, встретил их берлинскими булочками:

– От хозяйки моей, – он взялся за кофейник, – я машинами занимаюсь, а она кухней заведует, – механик указал на вывеску рабочего кафе по соседству, – будет время, заходите, она вас такими сосисками накормит, каких вы на Кудам ни в жизнь не найдете, – тяжелый берлинский акцент механика напомнил Джону говор Генриха:

– Машина может к вам не вернуться, герр Вольфганг, – честно сказал пастор, – мы оставляем полную сумму, в случае чего, оформите продажу задним числом, – цена опеля не дотягивала до стоимости дегустационного сета, как выражались в меню, в ресторанах Берри:

– Даже без вина, – понял Джон, – но у Берри две мишленовские звезды, а Берлин очень дешевый город, – хозяин гаража пыхнул сигаретой:

– Налоговая этих денег не увидит, – сочно сказал он, – спишу машину, как лом, – он открыл покосившийся ящик стола, – были купюры, – ловкая рука смахнула марки с глаз долой, – и нет их. Меня при бесноватом, – мужик невесело усмехнулся, – сажали за скупку краденого. Я давно на прямой дороге, тачка чистая, но у рабочего человека должны быть какие-то бонусы, – он подмигнул Джону, – если не угробите мотор, то приезжайте, я возьму с вас только за аренду и бензин, – несмотря на потасканный внешний вид, опель оказался резвым:

– Я не собираюсь пускаться в погоню за Гурвичем, – сказал Джон Генриху по пути к церкви, – одного выстрела мне хватит, чтобы покончить с ним раз и навсегда, – пастор курил в полуоткрытое окно опеля:

– Он может работать вдвоем с кем-то, – мрачно сказал Генрих, – ты бы тоже так сделал, если бы у тебя был напарник…

Напарник у Джона появился днем. Впорхнув в опель напротив KaDeWe, сестра наполнила прокуренный салон ароматом цветов:

– Дай сосиску, – она бесцеремонно забрала у Джона измазанный горчицей пакет, – я тратила деньги Ритберга, мне надо подкрепиться, – в сумочке Полины лежал билет в берлинскую филармонию в Тиргартене, полученный на стойке портье. Адольф положил в конверт несколько крупных купюр:

– Побалуй себя, милая, – гласила записка, – я могу не вернуться до утра, у меня важные дела, – Полина решила, что она заслуживает укладки, свежего лака на ногтях, нового маникюрного набора в хорошеньком футляре и устриц с бокалом шампанского в баре на шестом этаже универмага:

– Ты могла поесть, – недовольно сказал Джон, – мне предстоит весь вечер торчать на парковке студенческого городка, а ты вернешься в «Кемпински», – сунув нос в бардачок, Полина вытащила оттуда черный браунинг, похожий на оружие полицейских:

– Это Генриха, – сказала сестра утвердительно, – вы с ним виделись? – Джон, разумеется, не сказал сестре о случившемся у кузена с Лаурой: