Александр Дьячков-Тарасов - Тимур на Кавказе

На перевале я чуть не погиб на фирновом поле вместе с лошадью, но ловкость абаза Эмхуа меня спасла» он ловко бросил под меня бурку.

Было 8 июля, когда я увидел свою родину — перевальное озеро Кюльхара [54] Клухорское озеро. . Оно было покрыто плавающими льдинами. По узкому обрывистому ущелью, среди гранитных пиков и ледников мы спустились в дремучий пихтовый лес. Сердце моё сильно билось, когда я узнал полянку, где проклятый князь снял с меня башлык. К полудню достигли большого аланского селения; на горе белела построенная греческими зодчими церковь, украшенная фресками, по-видимому, X века [55] Церковь в часть фресок сохранились до сих пор в ауле Сенты или Нижне-Тебердинском. . Нас торжественно встретил аланский князь. Это был сын уже умершего князя, при котором меня похитили и которому принадлежал водной мой аул.

Генуэзцев здесь знали более ста лет. Много оружия, тканей, сосудов генуэзские купцы провезли в Хумару через это ущелье, — поэтому представитель Генуи являлся в этих ущельях почётнейшим гостем. Князь Александр всемерно старался угодить Чезаре Дориа. Когда он узнал, что я сын его крестьянина, он всячески пытался меня расположить к себе, обещая особое покровительство семье моего отца; он понимал, что секретарь столь высокой особы, как Дориа, в торговых делах большая сила. Он мне надарил мехов куньих, лисьих, медвежьих, барсовых, подарил арабскую кольчугу и шишак; я эти подарки принял, чтобы не накликать беды на головы моих родственников. На другой день князь Александр дал мне отряд в пятнадцать человек всадников, и я поехал в свой родной аул, дети мои, из которого 27 лет назад меня украл хищник.

Имя аула было Урдон. Незабываемая минута. Вот милые горы, где я пас со своим приятелем Албором коров, вот мостик, где нас украли. Поворот, и я не узнал аула: 27 лет назад было более ста дворов, а теперь я не насчитал и тридцати дворов.

Я вопросительно взглянул на начальника отряда: он несколько умел говорить по-гречески. Алан опустил глаза.

— Мой отец, моя мать и много народа пропало. Кобанский [56] Ныне бассейн верховьев Кубани: ее притоков Учкулана и Уллукама. князь резал много, много народа.

В ауле я нашёл только мать и брата. Отец был убит в сражении с кобанским князем. Старушка-мать и брат жили очень бедно. Их деревянная, сделанная из громадных сосновых брёвен, сакля с земляной крышей, заросшей травой, поседела от лет и непогоды. Счастье матери трудно описать. Я был очень похож на отца, поэтому матери легко было признать в бородатом, почти сорокалетием человеке своего сына. «Ты настоящий отец, когда он был молодой», — говорила она мне по-алански. Я с трудом понимал, скорее догадывался, что выражала её быстрая взволнованная речь.

Неделю я провёл среди родной семьи. Первобытной дикостью и милой лаской веяло от этих близких мне людей. Они были поражены невиданными подарками, привезёнными мною для них. Я купил им стадо коз и баранов в 100 голов, десяток коров и лошадей. Счастью моих милых бедняков не было пределов. Моих дальних родственников и одноаульцев я тоже одарил, чем мог: детей, женщин, девушек — бусами, кусками материй; мужчин — генуэзскими ножами. Я сумел много аланских слов удержать в своей памяти и уже на третий день довольно хорошо стал понимать материнский язык. Разговоры с моими соотечественниками были сплошной жалобой.

— «Ты не знаешь, что случилось с твоим отцом и твоим дядей в твоё отсутствие, — так начал свой рассказ брат моей матери; это был высокий старик с длинной белой бородой. — Ты должен это знать. Раз твой отец и твой брат рубили в лесу дерево для постройки амбара. Ты слышал, что по древнему закону земля и лес находятся в общем владении рода? Рубят они и не слышат конского топота: выехал на поляну отец князя Александра с двумя дружинниками. Он охотился.

Он приблизился к твоему отцу, ударил его через лоб плетью и крикнул: — И ты мой, и лес мой! Почему без разрешения рубишь?

Твой отец был суровый человек: отступил на шаг, взмахнул топором и ударил им. Удар пришёлся по боку лошади. Твой отец силач был. Лошадь упала, внутренности вывалились. Дружинники бросились поднимать князя, а отец твой, как олень, бросился бежать. Ты видишь, как много тут скал. Верхом за ним не угнаться! А в беге он не имел соперников. Он скрылся. Ты знаешь, что по нашим законам за убийство князя или за покушение на его жизнь умерщвляется и виновный, и вся его семья — и жена, и все дети. Отец твой скорее князя по известной ему тропе достиг этого аула и увёл в лес и твою мать, и твоих братьев и сестёр.