Вик Бовэ - Сказ о жизни Сергия

Такими же блестящими плитками, что на крыше, но не красными, а черно-синими устилался небольшой двор перед домиком. Но не весь целиком и не как попало, а в строгой определённой направленности. Вели те плитки от домика к неказистой после погляда на жильё, придомовой постройке. Но в отличие от виденных у смердов закутов, имевших одностворчатые двери, у пристройки Демьяна стояли ворота, да такие, что впору на телеге въезжать. От постройки шла такая же иссиня-черная дорожка за домик, а ещё к погребцу, который в землю был врыт прямо перед резным крыльцом.

В отворенные створы постройки можно было разглядеть печь. Так как большая часть у неё сидела в земле, то огня воевода не видел. Но то, что она топиться угадывалось по сильному жару из ворот и по трубе, которая, пробив крышу, уходила высоко в небо и испускала волны горячего воздуха.

Ещё поразился новый воевода, глаза которого разбегались от увиденного по разным сторонам, медведю, что сидел над построечными воротами. Разуметь разумел, что был тот игрушкой, но вот из дерева ли вырезанным или из глины слепленным, сообразить с простого погляда не мог. Не удержавшись, потянулся Кирилла Афанасьевич к чудной зверине и в руки взял. Только по тяжести забавного зверя понял, что не из дерева. Постучал перстнем и звук вышел звонкий и гулкий, как от пустого кувшина.

Вот на этот звук и выглянул из-за стены седой старец в белой рубахе, на которой были видны следы от глины. Гостям своим нежданным хозяин не удивился, и позвал в дом. Как не хотелось воеводе вот так сразу с дивного подворья уходить, но пошёл вслед за сыном и десятников в стариковское жильё.

Глядя на дом снаружи, удивлялся Кирилла Афанасьевич, а внутри чудес оказалось ещё больше, чем на дворе успел разглядеть. В чистой горнице было тепло, светло и просторно. Такой свободы и широты в других хатах у смердов видеть Кириллу Афанасьевичу не доводилось. Попервоначалу не разобрался воевода, какая на то причина, но через кой-какое время сообразил, что нет в горнице печки. Как такое могло случиться, что тепло есть, а печки нет, боярин Кирилла не понимал, но сразу же расспрашивать про то посовестился.

Старый отшельник, в отличие от Вислого, разговорчивостью не отличался. Усадив своих гостей на лавку под образа, доставал жбан с квасом и кружки, ставил на стол. Что квасная банка, что крышка на ней, что питейные кружки – все были они леплены из глины. Причудливые узоры в виде зверей и птиц, сплетённых воедино, разных лесных и полевых растений, заставляли вглядываться в глиняную посуду с большим вниманием. Кружки были такого же цвета, что и жбан – темно-зеленого с синим отливом. По своей гладкости они напоминали круглую гальку-голыш, которая долгое время пролежала в быстром ручье. И так руке были приятна кружка на ощупь, что та сама её против воли постоянно оглаживала. Прав был десятник Иван Чириков когда говорил, что посуду, которую делает старый Демьян, не стыдно и в боярской трапезной иметь.

Лишь после того, как выпили не одну кружку терпкого кваса, и десятник успел поведать о другой близлежащей заимке, на которой жила семья, состоящая почти из одних баб и славившаяся тем, что разводила горностаев, спросил Кирилла Афанасьевич про тепло в горнице. Старый Демьян, живший по больше части в одиночестве, в речи был медлительным и на слова скуп. За всё то врем, что сидели за столом, он не произнёс не единого слова. Услышав вопрос боярина, он молча подошёл к простенку и отдёрнул холстину.

Небольшим выступом от кирпичной стены, выходила другая стенка, которая была выложена изразцовыми плитками. Может статься, что и не совсем такими, но печь боярина Кирилла в его варницком имение была обложена похожими изразцами. Вот тут до Кирилла Афанасьевича и дошло, что виденные им на крыши домика плитки и есть изразцы. Только те красные, а здесь тёмно-синего цвета, что дворовая плитка.

В этой тонкой изразцовой стенке имелась квадратная прорезь, похожая на бойницу в сторожевой башне. На полке в той прорези стояли разные горшки, и хорошо было видно, как в них закипает всяческий взвар. Не удержался боярин Кирилл, поднялся с места и подошёл к стенке. Но лишь едва притронулся рукой, как тут же отдёрнул и замотал; изразцы оказались огненно-горячими. Старец беззвучно засмеялся.

– Легче надобно, а то недолго и обвариться, – произнёс он, и это были его первые слова за всё время.

– Как же такое может быть? – подивился Кирилла Афанасьевич. – Разумею, что печь, но огня не вижу, топки для дров нет. Может статься в подвале она стоит или снаружи дома дрова забрасываются?