Вик Бовэ - Сказ о жизни Сергия

Как-то выпал случай Демьяну, уже вошедшему в двадцатилетие, возводить дом для одного знатного вельможи. По вечерней поре, а артельники от постройки не отходили пока не довершали её и кровлей хитромудрой не закрывали, лепил глиняные свистульки, кои ещё у грека выучился. Налепил разных невиданных мелких зверушек и, представляя разный птичий свист, тем хозяйских детей забавлял. Вельможа тот, увидев такое умение, учинил Демьяну спрос, что тот ещё может. Демьян сказывал. А так как у того вельможи ещё и гончарня своя имелась, повёл туда парня.

Когда же Демьянка единым махом из куска глины сосуд винный вытянул в добрых две ведерные ёмкости, тут уж не только вельможа дивился, но и опытные мастера. Они такую посудину из двух кусков могли лишь составить.

Пошёл вельможа к хозяину Демьянки, да и выкупил того за большие деньги. А потом парню обещанье дал, что как тот те деньги отработаем, так даст он ему вольную. Трудился Демьянка на вельможу долго. Других учил, сам ещё большему учился. Оженился в тех краях, а так как девка, кою за себя брал, была рабыней того же вельможи, то жить им разрешили одним домом. Когда Демьян уже совсем возрос в мастерстве и денег имел в достатке, то себя и жену с сыном выкупил. Упрашивал его вельможа остаться в краях тех навсегда и даже предлагал в дар гончарную мастерскую. Одно лишь условие ставил, чтобы Демьянка все изделия какие собственноручно производил, только ему одному продавал. Но уж больно сильно хотелось повзрослевшему Демьяну попасть на родную сторону, где надеялся сыскать кого из родни. Была у него и тайная надежда: повстречаться хоть единый раз по божьему соизволению с матерью своей. Вот потому-то от теплого житья на родную сторону и собрались. Но когда ехал Демьян со всем своим семейством, то угодил на татарский разъезд и сызнова очутился в полоне. С женой и сыном его попытались разлучить, а когда за них вступался, то самого саблями посекли. Думая, что мужик уж не выживет, бросили его поганые в степи на съедение волкам. Но Демьян был телом и духом силён, люди добрые помогли, и он оклемался. Потом уже, через какое-то время вышел к Елецкому княжеству, а оттуда добрался до родной стороны.

Тепереча, когда ему уже под шестьдесят годов, живёт Демьян в глубине леса, от всякого люда вдалеке. За то, что лепит он различные нелепые безделушки и по деревням их разносит, то слывёт он среди люда за юродивого. А за то, что Демьян не обзавёлся семьей, живёт без супружницы и за свои поделки денег не спрашивает, многие бабы почитают его за святого, который разные женские болезни своими амулетами вылечивает. Вот потому-то как в какую избу не глянешь, то в одной, то в другой поделки старого Демьяна завсегда сыскать можно. Кувшин ли глиняный чудной в виде птицы заморской. Посудница витая, кою не стыдно в боярской трапезной на столе иметь. А иная женка демьяновские амулеты на груди с другими украшениями носит. Что же касаемо никчемных зверушечьих свистулек, то такого добра у каждого ребятёнка в округе имеется не по одной штуке. Дуют в хвост какой-нибудь диковинной птице, а из той вода со свистом брызжет в разные стороны, тем детвора и забавляется.

Домик, какой стоял на лесной прогалине для пашенных нужд мало пригодной, сразу бросился в глаза Кириллу Афанасьевичу своей дивностью. По этой причине ничего другого вокруг него поначалу не приметил.

А удивила боярина в первый черёд крыша, крытая не разобрать чем. И была кровля маленького дворца, а простой избой жильё Демьяна даже в мыслях своих боярин Кирилл не мог назвать – так хорошо смотрелось строение, ни соломенной, ни тесовой, и даже не из деревянных плашек, коими в больших городах ещё и дороги устилали перед княжьими теремами. Крыша теремка блестела на солнце ярко-красным огнем, который отражался от чего-то блестящего, что даже глазам делось нестерпимо. Вот потому на какой-то миг подумалось воеводе, что сие есть или медь, или даже вызолоченное червонным золотом тесина. Но и сам же без подсказки понимал, что не может быть такого богатства у простого старого отшельника. Хоть своего восхищения Кирилла Афанасьевич не скрывал, но поглядев на лукаво улыбающегося десятника, со спросом обращаться не стал.

В следующий черёд уж дивился боярин на стены домика, которые были не из брёвен. Про кирпич Кирилла Афанасьевич и слышал, и видел его. В Полоцке, Суздале, Новгороде, да и в самом Ростове стояли церкви, возведённые из глиняных квадратов. Но там кирпич был белый, а стены домика, что стояли перед глазами, радовали своим многоцветием. По самому низу шли несколько красных рядов. За красными рядами следовали белые, но со встроенными в них синими цветами. И уж под самую крышу выходила, словно весенние небеса, голубая кайма.