Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

Грубо сколоченную скамеечку поставили среди пышных кустов томата. Стебли поднимались выше человеческого роста. Пахло жаркой землей, в просветах зелени мелькало лазоревое небо. Вокруг алых плодов вились пчелы, залетающие сюда из институтского парка.

В сумасшедшем огороде, как весело называла Марта грядки, росли и тыквы с горохом. Во влажной земле виднелись рыжие бока. Гороховые стебли карабкались по вкопанным рядом со скамейкой шестам. Наверху сколотили подобие рамы. Марта сидела словно под навесом, растения смыкались над ее головой.

В беседке, как о ней думала девушка, царила прохлада. Рядом стояла погнутая жестяная лейка. Воду сюда носили из флигеля, где размещалось психиатрическое отделение. Огород примыкал к беленой стене, отделяющей его от большого парка. Над колючей проволокой, обвивающей врезанные в камень осколки стекла, беззаботно щебетали воробьи.

Некоторые обитатели психиатрического отделения, попав на остров еще при расстрелянном Берия, застали первые годы существования института. Рассказы сумасшедших надо было делить на два, а то и на четыре, но Марта понимала, что стену возвели в те годы:

– Все построено на совесть, – девушка скривила тонкие губы, – кроме того, здесь работает сирена.

Флигель прятался в глубине парка, но из зарешеченных окон палат виднелась синяя полоска моря. За три года Марта с помощью доктора Кардозо несколько раз нарисовала план расположения институтских зданий и вилл:

– Хорошо, что Зоя показала мне дорогу в подвал, – на коленях Марты лежала потрепанная тетрадка с невинными на первый взгляд вычислениями, – где мы с Маргаритой и встретились, – Марта узнала, что ее соседку по палате зовут Зоей. Она, правда, понятия не имела, сколько лет девушке:

– Или женщине, – вздохнула Марта, – она человек без возраста, – Зоя знала наизусть Библию и писания, как она говорила, святых отцов. Марта решила, что ее соседка религиозница, как таких больных называли в отделении:

– Раньше я бродила в тьме, – задумчиво сказала соседка, – но мне все рассказали и показали, – блекло-голубые глаза наполнились слезами, – а теперь я обязана позаботиться о других, – Зоя все так же протягивала руки вперед. Не опуская их, соседка ловко управлялась с ложкой:

– Она ест, опустив голову к миске, – хмыкнула Марта, – ножей и вилок нам, разумеется, не дают, – Зоя утверждала, что она держит перед собой Бога:

– Чтобы люди Его видели, – соседка редко выбиралась из флигеля, предпочитая бродить по коридорам, – например ты, или Маргарита.

Зоя провела Марту в подвал психиатрического отделения, сообщающийся с хозяйственным блоком института. Не желая рисковать появлением доктора Кардозо в отделении, Марта виделась с кузиной именно там:

– Зоя говорит, что Маргарите надо избегать света, – девушка покусала кончик карандаша, – хотя Зоя чего только не говорит. Например, что черный лед – это смерть и на него нельзя ступать, – соседка однажды заметила:

– Твой брат ушел под него, – Марта старалась не обращать внимания на бред, как она про себя называла разговоры Зои, – но его спасет белая королева, – Марта научила соседку игре в шахматы, – здесь, – женщина повела рукой за окно, – лед не появится, но есть другие места, – Марта велела себе не думать о семи камнях, виденных ей на Луне:

– Мои разговоры о Луне считают признаком параноидальной шизофрении, – Марта развеселилась, – я правильно поступила, отказавшись от мутизма. Иначе заведующий не оставил бы меня в покое, пытаясь разговорить, – никаких таблеток ей не давали.

Марта подозревала, что отсутствие так называмого лечения связано с распоряжениями, поступающими из Москвы. Раз в неделю ей выдавали размноженные на ротапринте листы с очередными математическими задачами. По вычислениям Марта видела, что речь идет о космической и атомной программах. Вставлять просьбы о помощи в документы, связанные с космосом, было бесполезно, однако Марта шифровала сообщения о себе, выполняя задания для атомной индустрии. Она надеялась, что ее решения попадут в руки академику Сахарову:

– Но если такое и случится, – горько поняла Марта, – Андрей Дмитриевич не сможет передать весточку обо мне иностранцам, – она предполагала, что надзор Комитета за Сахаровым усилили:

– Я ничего не знаю, – девушка дернула шеей, – Питера могли арестовать и расстрелять, а я ничего не знаю, – Зоя, правда, обещала, что Марта скоро, как выражалась соседка, увидит свет: