Екатерина Элизабет Люмьер - Гимн Красоте

Услышав стук, Венсан поспешил открыть дверь. Он был вновь облачен в поношенное рабочее одеяние. В кармане халата лежало несколько кистей, а на его щеке красовалось желтое пятно от краски. Дюплесси сам не заметил, как испачкался. Сорока минутами ранее, не выдержав ожидания, он вновь установил на мольберт начатый портрет Виктора. Работа его так увлекла, что время прошло незаметно

– Добрый день! – Бледное лицо художника озарилось искренней улыбкой. – Пунктуальны, как и всегда.

На пороге стоял Люмьер. Он, как и в прошлый раз, был тщательно одет и держал в руке красивый букет цветов. Венсан недоуменно уставился на него, а затем вопросительно посмотрел на танцовщика.

– Я не смог удержаться и начал работать над портретом без вас. Надеюсь, вы меня простите.

– Конечно, я вас не прощу и буду злиться весь день и всю ночь напролет до следующего понедельника.

Виктор проговорил это с таким серьезным видом, и, увидев замешательство художника, добавил:

– Я пошутил. Это вам. – Он протянул букет. – Я обещал в прошлый раз, что принесу вам цветов вместо засохшего физалиса на вашем подоконнике, помните?

Виктор никогда не забывал своих слов и обещаний, никогда не опаздывал, если было оговорено, и вообще был очень щепетилен в отношении подобных вещей.

– И это тоже вам. – Он кивнул на пакет в своих руках. – Надеюсь, понравится. В качестве благодарности за ваше радушие в прошлый раз. Вы напоили меня чаем.

– Что вы, не стоило, – смутился Венсан, чувствуя, что начинает краснеть. Он принял цветы из рук танцовщика. Вдохнув их нежный аромат, он почувствовал, как у него закружилась голова. Сказывался голод. Он не ел со вчерашнего дня. Пошатнувшись, Венсан инстинктивно схватился за косяк двери. Когда же Венсан оступился, Виктор машинально схватил его за плечо. Это была если не привычка, то бессознательный жест, когда ты в любой момент готов прийти на помощь другому человеку.

– Какой я неуклюжий, – вымолвил он, опуская глаза. – Что ж, не стоит стоять в дверях. Прошу, проходите. Давайте начнем.

– Вы неважно выглядите, Венсан. – Виктор нахмурился, ему не нравилась перспектива того, что художнику придется работать не в лучшем состоянии. – Я же вижу.

Люмьер держал его за плечо крепко, смотря на него все теми же изучающими прозрачными глазами.

– Вы не заболели?

– Все в порядке, – улыбнулся Венсан. – У этих цветов столь ярко выраженный аромат, что он одурманил меня. Видите ли, я более привык к запаху красок.

Он взял небольшую изящную вазу с подоконника и наполнил ее водой. Голова все еще немного кружилась, однако он твердо решил не подавать виду.

– Я действительно чувствовал себя нехорошо после нашей первой встречи, но сейчас я полностью восстановился.

Поставив вазу с цветами на ее законное место, он повернулся к Люмьеру. Солнечный свет мягко освещал черты его лица, лишь подчеркивая их необычную красоту.

– Как знаете, Венсан, как знаете. – Виктор стянул с шеи шарф, в котором в студии было слишком тепло, и устроил его на спинке стула. – С порога раздеваться, или начнем с прелюдии?

Виктор широко улыбнулся. Он положил пакет с кофе на все тот же стол, примостив его между книгами и банкой с кисточками. Люмьер расправил плечи, потянул шею, чтобы немного размять их, прежде чем придется провести энное время в неподвижном положении.

– Надеюсь, вы подумали над моими словами. Мне ведь интересно, чем вы готовы мне ответить.

Венсан улыбнулся. Он начал привыкать к манере общения его гостя.

– Думаю, не будет лишним, если мы начнем с прелюдии. Вам чай, я полагаю?

Получив утвердительный кивок, он поставил чайник на плиту.

– Вы правы, я много размышлял о нашем прошлом разговоре. И должен признаться прежде, чем сказать что-либо. Ваш образ мысли мне крайне интересен. Я еще не встречал таких людей как вы, Виктор.

– То же самое могу сказать и о вас, Венсан. Подобных вам я еще не встречал.

Виктор на мгновение прикрыл глаза. Почему вернулись отзвуки уже фортепианной мелодии, которая маячила на краю сознания еще в прошлый понедельник, он не понимал. Точнее, понимал, но думал, что ограничится только одной сонатой.

– Вы звучите переливами вальса, тающего, как лед по первой весне, как изморозь на цветах в лучах первого солнца.

Он глубоко вздохнул, потом перевел взгляд на художника и улыбнулся.

– Вы звучите… Фортепиано. Потом отвечает скрипка. Голос скрипки нежный. Она говорит, что восхищается, потом немного флиртует… Фортепиано замолкает. Скрипка спрашивает разрешения прикоснуться, и фортепиано вступает вновь. Они разговаривают, отдаляются и приближаются. Вальсируют, вальсируют, и вальсируют… – Виктор даже закрыл глаза, так явственно зазвучала в его голове музыка.