Павел Гельбак - Сын чекиста

Береги себя. Береги себя ради меня, ради нашего ребенка.

Целую крепко.

Твой Владимир ».

Наталья Васильевна перечитала письмо, прижала к губам листки. Ей хотелось плакать и смеяться в одно и то же время.

— Спасибо, Мариночка! Спасибо! — Она порывисто пожала руку регистраторше.

— Любит?

— Очень!..

— Везет же людям! — вздохнула Марина. — Куда же вы с чемоданом, товарищ капитан? Оставьте здесь, после работы я его к себе занесу. Вдвоем станем жить. У меня приличная комната.

Наталья Васильевна порывисто поцеловала Марину и, спрятав письмо, направилась в ординаторскую.

...Подходил к концу хлопотливый госпитальный день, когда санитарка, открыв дверь в ординаторскую, сказала:

— Доктор Рывчук, вас в вестибюле ожидают.

«Он!» В развевающемся широком халате Наташа сбежала с лестницы. Издали увидела за круглым полированным столом, под развесистой пальмой девчонку в матросской форме.

— Вы от него? — с тревогой и надеждой спросила Наташа.

— От себя, Наталка! От себя!

— Владленочка! Сбежала все-таки!

— И не в пехоту, а на флот! Как отец в гражданскую... Курсы специальные окончила, — похвасталась Владлена.

— Молодчина! Как мать? Екатерина Сергеевна?

— По-прежнему трогательно дружат... Постой, а ты чего это такая толстая? Ну-ка покажись!

— Не надо, Владленочка...

— Надо! Похоронную получила и сразу же Вовку забыла?..

— Не забыла, но так случилось... Встретила человека, с которым давно дружила...

— Гадкая! За что тебя такую Вовка любил?

— Не суди строго... А когда ты отправляешься на фронт? Или в Москве останешься служить?

— Не твоя забота! Прощай! Надеюсь, что ты хотя бы догадалась фамилию сменить.

— Нет, Владленочка! Не меняла я фамилию, — ответила Наталья Васильевна. — Рывчук я!

Когда за Владленой захлопнулась дверь, Наталья Васильевна с облегчением вздохнула: вот и не надо писать свекрови, объяснять. Девочка это сделает. Дописана еще одна страница жизни Натальи Рывчук. А может быть, и в самом деле стоило сменить фамилию?

Совсем еще недавно Наталья Васильевна считала регистраторшу Марину Юрлакову взбалмошной, глухой к чужому горю женщиной. А сейчас, пожалуй, не было в госпитале для нее ближе человека, чем Марина. Все плохое, что говорили о девушке, оказалось несправедливым, очень далеким от истины. Просто, чувствуя к себе недоброжелательное отношение, Марина платила окружающим тем же: грубила, высмеивала их недостатки. Часто делала это неловко, неумно. Вот и ходила о ней дурная слава, от которой не так легко избавиться.

Когда началась война, Марина пыталась попасть в школу летчиков. Ее не приняли. Не попав в школу летчиков, Марина пошла работать в госпиталь. Сестрой ее не взяли, не было необходимых знаний, и она согласилась стать регистратором.

— В любви, Наташенька, мне не повезло, — однажды откровенно призналась подруге Марина. — Дура я, гордая. Понравится парень, я начинаю от него бегать, чтобы, не дай бог, чего не заметил. Ну и он, ничего не подозревая, преспокойно ухаживает за другой.

— Неужели у тебя никогда не было настоящей любви? — удивилась Наташа.

Марина долго молчала.

— Как не быть? — наконец ответила она. — У каждого своя любовь есть. У тебя вот с избытком — две любви. А у меня маленькая, крохотная, половинчатая, ворованная.

— Почему половинчатая? Да еще ворованная?

— Одним словом, с фронта писем не жду. Другая их получает... Давай спать, доктор.

И больше никогда ни Марина, ни Наталья Васильевна не возвращались к этому разговору. Рывчук так и не узнала, кто с фронта пишет другой, а не Марине, и кто эта другая. Зато о себе Наталья Васильевна рассказала подруге все. Марина жадно слушала ее исповедь, огорчалась превратностям ее судьбы.

Взявшись опекать Наталью Васильевну, Марина делала это самозабвенно. Старалась, чтобы у ее новой подруги и постель была поудобнее, и одеяло потеплее, и лучший кусок ей достался. Если Наташа протестовала, Марина поднимала подбритые брови и решительно заявляла:

— Не для тебя стараюсь. Для него!..

Подруги были уверены, что Наталья Васильевна обязательно родит мальчика, как две капли воды похожего на Владимира Вялых. Над своей кроватью Наталья Васильевна повесила фотографию Вялых. Он был в кожаном пальто с меховым воротником, в морской фуражке, сбитой на затылок. Она могла часами рассматривать эту фотографию, мысленно вести разговор с любимым, засыпая, желать ему «спокойной ночи», просыпаясь — «доброго утра». По мнению Марины, об этом она слышала от своей матери, — если беременная женщина постоянно смотрит на фотографию любимого человека, запечатлевает не только в памяти, но и в сердце его черты, ребенок обязательно будет похож на него.