Фома перекрестился и обрушился на жену с бранью:
– Вот курица заполошенная! Чай, на дереве сидит ворона, а не черт, прости Господи! Чего же ты дура обомлела? Уймись, Матрена!
Глаза женщины были по-прежнему наполнены ужасом.
– Не по-вороньи сия птица кричит, а ржет по-лошадинному, – прошептала она.
Фома еще пуще рассердился:
– Окстись, блаженная! Тебе невесть что мерещится!..
Но тут ворон вновь подал голос, и Фома, к своему ужасу, вынужден был признать, что жена права: крик птицы больше походил на конское ржание, чем на воронье карканье.
Мужчины вскочили и принялись швырять в ворона камнями. Первый камень не долетел, зато второй едва не задел птицу, отчего она нехотя сорвалась с ветки и, громко хлопая крыльями, улетела в сумерки.
Фома торопливо перекрестился.
– Убралось чертово отродье!
– Убралось! – поддакнул ему Гордей.
– Хватит дурью мучиться! – прикрикнул Фома на своих спутников. – Нам надобно ночлег найти, покуда совсем не стемнело.
Внезапно Матрена упала на колени, и ее вырвало.
– Чего тебя опять выворачивает? – проворчал ее муж.
– Кажись, в тягости я! – выдавила из себя Матрена.
Фома озабоченно наморщил лоб.
– Дите-то хоть мое? Вроде бы на тебя в пути никто не польстился, но чем черт не шутит, покуда Бог спит. Может быть, ты все же с кем-то согрешила? А, Матрена?
Стоя по-прежнему на коленях, Матрена истово перекрестилась.
– Христом Богом клянусь, что окромя тебя, Фома, меня никто не познал! Твое дите во мне!
– Добро! Значит, коли Господу угодно, будет у меня наследник. Ладно, давайте искать себе приют.
Путники взвалили на спины свои сумы и торопливо заковыляли к казанским предместьям.
Глава 1
Благочестивое семейство
Дело, начатое в разгар Смуты на спрятанные в дорожном посохе деньги быстро принесло свои результаты. Десять лет спустя купец Фома Грудицын возил товары на своих судах по Волге и Каме, а потом ему уже не стало хватать размаха на российских просторах, и он развернулся аж до Персии, куда совершал ежегодные поездки. Понятно, что денег у Фомы было много, но он к ним относился рачительно: берег даже полушку 3 3 Полушка – медная монета достоинством в половину гроша или в четверть копейки.
, держа домашних в черном теле.
В Казани Грудицын был уважаемым человеком, причем его почитали не только за немалое богатство, а еще и за благочестие. Он редко пропускал церковные службы, строго постился, подавал по праздникам нищим милостыню и жертвовал иногда на храмы.
Семейство Фомы состояло из трех человек – он, его жена Матрена и их единственный сын Савва, появившийся на свет через семь месяцев после того, как его родители осели в Казани. Ребенок родился очень слабым, чему причиной были, те невзгоды, которые претерпела его мать в первые месяцы своей беременности. Мало кто верил, что Саввушка выживет, однако он, в конце концов, окреп и благополучно достиг девятнадцатилетнего возраста. Родители растили его в большой строгости. Юноше возбранялись не только молодецкие забавы, но даже смех или улыбка некстати, а если отец замечал, что взгляд сына задержался на женщине, немедленно следовала кара. В результате такого воспитания Савва был, хотя и довольно робким, зато очень послушным молодым человеком. Оставалось Фоме сделать из сына настоящего купца, продолжателя семейного дела.
Однажды утром семейство Грудицыных задержалось за трапезой. Обычно хозяин, покончив с едой, сразу же отдавал домашним повеления, и каждый спешил к своему занятию, но на сей раз Фома почему-то медлил. Матрена и Савва давно положили ложки, девка Ольгунька убрала со стола посуду, а глава семейства все еще не сказал ни слова. Наконец, Фома прокашлялся и обратился к сыну:
– Лед на Волге тронулся, и мне вскорости надобно плыть в Персию. Пора и тебе, сынок, за дело браться. Отправляйся-ка ты, Саввушка, опосля Благовещения в Соль-Камскую с товарами. Нам нынче деньги особливо надобны – на свадьбу твою. Нашел я тебе невесту с добрым приданым: девицу благочестивую, из семейства почтенного.
Савва так обрадовался предстоящему путешествию, что пропустил мимо ушей сообщение о скорой свадьбе. Он упал на колени и отвесил отцу земной поклон.
– Спасибо тебе, батюшка, за твою обо мне заботу!
– О ком же мне заботиться, как не о наследнике единственном, продолжателе дела и рода?
– Благослови тебя Господь! – воскликнул Савва и еще раз поклонился.
Фома поднялся из-за стола.
Читать дальше