Анатолий Гончаров - Император умрет завтра

— Слушаюсь, сир!..

— Чтобы приготовить яичницу, нужно по меньшей мере разбить яйца, раздраженно продолжил первый консул. — Пусть Фуше составит полный список главарей якобинцев. Всех вождей или принимаемых за таковых. Их сейчас не меньше сотни. Они должны быть арестованы без промедления. Левая оппозиция отдохнет, наконец, от политики в Гвиане и на Сейшельских островах. Список представить сегодня к вечеру.

Жюно вышел, но почти сразу же и вернулся.

— Простите, мой генерал… Фуше в затруднении. Он настаивает, что в данном случае якобинцы ни при чем. Адскую машину на Сан-Нике взорвали роялисты.

— В таком случае мне остается предположить, что сам Фуше туда ее и доставил… Поймите хотя бы вы, Жюно! Это не имеет значения. Важен повод. Из каждого повода нужно уметь извлекать двойную политическую пользу. Как это и стремится делать Фуше.

Чтобы приготовить яичницу, нужно по меньшей мере разбить яйца. Отведать яичницы желала Англия. Но с яйцами она промахнулась ровно на десять секунд. Возможно, именно потому, что проявила ненужную щепетильность в выборе тех, чьими руками убрать Бонапарта. А после сегодняшней неудачи — убежденная, что он, не колеблясь, расправится со всеми роялистами, — Англия прибегнет к услугам якобинцев. Недалекие, невежественные революционеры никогда не поймут, что с их ретивой помощью Англия попытается восстановить на троне Бурбонов, столь послушных ее воле. В итоге якобинцы все равно окажутся на Сейшельских островах, если не в каторжных тюрьмах. Так что Наполеон Бонапарт своим поручением министру полиции опережает события минимум на два хода: «Вива Нотр-Дам де Виктори!..». Наполеон был прав. Дело не в том, что тяжкая судьба непримиримых якобинцев, многим из которых так и суждено было вернуться из ссылки, оторвала от радикалов ту часть оппозиции, которая могла вполне примириться с новым порядком вещей во Франции, ибо эта часть уже догадывалась, куда движет процесс. Не на два хода вперед заглядывал Наполеон — в конце концов на это способен и английский премьер Уильям Питг. Но тот мыслил в узких европейских рамках, где ее политические ходы так или иначе повторяются, Наполеон смотрел на Восток. Россия — вот где укрыты ключи к мировому господству! Там сходятся все концы и начала мировой политики. Война с Россией бессмысленна и не нужна. Ни сейчас, ни потом. Напротив. Установить самые прочные связи с российской империей, через ее южные границы вторгнуться в Индию — неисчерпаемую колонию британской короны — и где будет Уильям Питт со своей политикой? Где он окажется со своими напыщенными лордами, когда континентальная блокада перекроет все торговые пути? У ног Наполеона Бонапарта — где же еще ему предстоит оказаться?

Политика и дипломатические интриги, войны и государственные перевороты, потешно именуемые освободительным движением, все драмы и трагедии человечества, подвиги и измены, обретения и потери, кровь и боль — все это не что иное, как борьба рынков. Кто владеет рынками, тот владеет миром. А толпе достаются красивые фразы политиков, глоток дешевого вина цвета крови и надрывные монологи балаганных актеров.

Сейчас, на рубеже не только столетий, но и эпох, безнадежно устаревают даже формы разрешения извечного социального конфликта между властью и подданными. Хаос будет побежден. Бесчисленные князьки бесчисленных лоскутных «государств» перестанут развлекать своих фавориток самодеятельными войнами. Две или три гигантских, опустошительных войны оставят на земле только великие нации, которым и суждено править миром и двигать вперед разумную цивилизацию. Эту цель якобы преследуют и масоны, атакующие любую власть, кроме той, которую желают видеть они, — послушную, слабую, трусливую, способную лишь убивать. Он посещал их ложи, когда это могло помочь офицерской карьере жаждавшего военной славы корсиканца. Он играл в эти игры, пока не увидел всего того, что масонство ритуально скрывает за обжигающими душу словами «свобода, равенство и братство». Необузданная, низменная, патологическая страсть к порокам. Вульгарная и циничная проповедь натурализма: ничто не должно сдерживать страстей человека — ни закон, ни религия, ни власть. Права нации — ничто, права индивида, облеченного доверием «братьев», — все. Что им законы Природы? Они сами «архитекторы Вселенной». А кто такие эти масоны высшего градуса, называвшие себя гражданами Франции — Марат, Дантон, Робеспьер, Гюллен, Наше, Теруан, Пролю, Прейер, Мирабо, Давид и все прочие, чьими именами восторженно грезила развращенная французская знать, первой же и подвергнутая ими жестокому избиению? Ни один из них не помышлял о благе и национальном величии Франции. Честь они втоптали в грязь своих пороков, а жажду блага насытили кровью наивных «братьев», бегавших на тайные сборища в ложи «Великого Востока». Ко дню революции 1789 года весь французский двор, все аристократы, кроме самого Людовика XYI и несчастной Марии-Антуанетты, были членами Масонских лож. Король хорошо себя показал. Он надел красный колпак. Ему дали выпить. Он обрадовался. Дураку отрубили голову.