Андрей Гришин-Алмазов - Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

Выслушав договор, татары долго вполголоса переговаривались друг с другом, подходили к хану, что-то говорили ему. Наконец хан заговорил в полный голос:

— Да, этот договор многое меняет. Мы подпишем его, но в силу он вступит только после того, как его утвердит султан. Арслан-бек отвезёт его к солнцеликому правителю поднебесной.

— А разве нельзя без посылки к султану? — сразу помрачнел Тяпкин, понимавший, сколь долгим будет эта поездка.

— Нельзя, мурза Тяпкин. Султан — мой господин и шертную грамоту [159] Шертная грамота — шерть — присяга мусульман на Коране, этим же словом русские обозначали принесение присяги язычниками по их обычаю. он должен обязательно посмотреть и утвердить. Утвердит, и она вступит в силу.

Бахчисарайский мир был заключён, его подписали по шесть человек с каждой стороны. Грамоту в двух экземплярах повезли в Стамбул. Галера отбыла на следующий день. Порвать договор или подписать — всё было в руках султана. Мухамед подписал грамоту, сократив на три пункта, он знал, что мир, заключённый на двадцать лет, не продержится и пяти-шести лет. Мало ли что подписываешь в этой жизни. До весны было ещё далеко, он не спешил отправлять ханского посланника обратно в Крым.

Тульский воевода велел приставу и двум ярыгам доставить Тимофея Чудовского в Москву в Патриарший приказ. Что те и сделали, явившись в Москву двадцать третьего января. Если на Руси с тех пор, как он покинул её, мало что изменилось, то Москва сильно подивила Тимофея. Сотни каменных домов, десятки новых церквей, Кремль и тот весь перестроили, от башен, до царских палат.

На Патриаршем дворе пристава, что присматривали за судимыми святейшими священнослужителями, должны были забрать Тимофея, но во дворе Чудова монастыря его увидел подьячий Посольского приказа Андрей Алмазов. Узнав монаха, он закричал, размахивая руками:

— Тимофей? Да какими ж судьбами ты тута?

А затем поклонился ему в пояс, словно боярину.

Тимофей растерялся, с их встречи в Болгарии прошло почти десять лет, а этот человек, которого он видел-то всего лишь раз, смотрел на него с благоговением и, почти выхватив его из рук пристава, затараторил:

— Я отведу тебя к брату, а он представит тебя пред светлые очи царские.

Не спрашивая мнения Тимофея, который вначале хотел увидеть патриарха, Андрей повёл его в посольскую избу. Покинув церковную часть Кремля, они беспрепятственно попали в приказную.

Дожидаясь вестей из Крыма, Посольский приказ работал каждодневно, но единой руки хозяина в приказе не чувствовалось.

Андрей подвёл Тимофея к брату:

— Семён, коли б ты ведал, кого я привёл.

Семёну, с утра злому, было не до него.

— Ну?

— Помнишь, я поведал о монахе, што при турецком визире толмачом служит и нам через послов и купцов о турецких помыслах вести шлёт. Так энто он.

Семён даже растерялся:

— Но он ведь должен был быти в Стамбуле.

Тимофей печально улыбнулся:

— Прознали про дела мои, пришлоси Царьград оставить.

Теперь заволновался и Семён:

— Господи, Тимофей... не знаю, аки по батюшке, надо бы о том сразу царю доложити.

Тимофей засмущался:

— Батюшку Ильёю величали.

— Вота, Тимофей Ильич, мы щас ко царю и пойдём.

Весть о том, что в Москву прибыл Чудовский, быстро облетела сведущих людей. Патриарх Иоаким тоже пожаловал к царю. Тимофей уже был там, передавая письма и грамоты от константинопольского, александрийского, иерусалимского и антиохийского патриархов и сербского митрополита, а также, от претендента на болгарский трон Ростислава Шишмана. Часть грамот Тимофей отдал Иоакиму. Кроме царя, патриарха, Тимофея Чудовского и Семёна Алмазова в палате находились Никита Одоевский и Григорий Ромодановский-Стародубский.

— Што нам поведаешь, Тимофей Ильич, заключит султан с нами мир али нет? — спросил Ромодановский.

— У султана с цесарским кесарем намечаетси большая война, так што на мир он пойдёт. Для показу время потянет, но пойдёт.

Царь со значением посмотрел на Ромодановского. Одоевский перехватил их взгляд. Сейчас он переживал, что четыре года назад стал сотоварищем Милославского и не остался с Ромодановскими, Воротынскими, Приимковыми-Ростовскими, Пронскими, наконец, с законным русским царём, корил себя за то, что оказался в сообществе с этим пройдохой князем Милославским, знал ведь, что царь повзрослеет, почему же думал одним днём?

— А на Руси што нового увидети довелось? — продолжал разговор государь с иноком.