Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

Но не так-то просто было напугать гордячек; когда мораване подошли близко к крепости и стали понарошку целиться из луков, то с высоких деревянных стен и башен на пришельцев посыпались настоящие стрелы, и три воина остались лежать на земле бездыханными…

Этого Незамысл уже не мог простить Сватаве, он собрал всю дружину и двинулся на Девин. Его возмущало даже не то, что погибли его люди, а крепость, оборонительное, издревле предназначенное для ратного дела мужчин сооружение, находится под началом женщин и названо их именем. Неслыханное посягательство на мужскую честь!

Но то, что Сватава бросила вызов всему мужскому населению славян, содействовало привлечению на её сторону новых воительниц и расположению сердец тех, кто проживал на супротивной стороне, являясь женой, сестрой или же другой какой родственницей. Поэтому неудивительно, что вооружённое выступление Незамысла загодя стало известно повелительнице Девина…

Сватава позвала к себе Радку, и они о чём-то долго шептались.

Незамысл со своей ратью выступил в один из летних безветренных дней; не колыхалось ни одно деревце, ни одна травинка и ни один кустик. На небе ярко светило солнце, белыми барашками повисли над землёй облака, — когда незамыслова рать двигалась полем, стояла такая тишина, что было хорошо слышно, как суслик, за несколько поприщ вынырнув наружу, подавал посвистом знак своему соседу; вскоре дружина оказалась в горном лесу и углубилась в него. И здесь будто всё замерло…

Вдруг передний всадник услышал не то стон, не то призыв о помощи. Пустил коня вскачь и на некотором удалении обнаружил у каменного уступа скалы, поросшей ежевикой и малинником, на зелёном небольшом пятачке, на котором цвёл кипрей, привязанную к стволу дуба девушку. Рядом беззвучно так ручей.

Видимо, устав звать, она свесила на грудь красивую, с коротко подстриженными волосами головку. На ремне у пояса висел рог.

Подъехал Незамысл, спрыгнул с коня, сам перерезал мечом путы и освободил девушку. Та открыла глаза, и он поразился их ослепительному васильковому цвету. У пленницы были прекрасны не только глаза, но и лицо, шея, руки и гибкая фигурка. Незамыслу девушка очень понравилась, и он начал её расспрашивать, кто она и откуда, и как зовут? И приказал сделать в этом красивом месте у ручья привал, расседлать коней и напоить…

— Зовут меня Радка, я — дочь воеводы Либуша, которого особо ненавидит Сватава. Её дружинницы поймали меня, хотели взять у отца выкуп, но услышали конский топот, — это ты, владыка, приближался со своей ратью… Я стала кричать, но они побоялись без приказа Сватавы меня убивать, а привязали к дереву рядом с ручьём, чтобы я видела воду и не могла зачерпнуть её. Но в последний момент одна дружинница сжалилась надо мной и привязала к моему поясу охотничий рог… Если бы я сумела отвязаться, то, трубя в него, позвала бы на помощь.

Тем временем воины быстро проделали то, что приказал им вождь, и разоружились. Незамысл взял рог, стал рассматривать. И тогда Радка обратилась с вопросом к вождю:

— Интересно, а какой звук у этого рога?..

И Незамысл, ни о чём не подозревая, протрубил в рог, тем самым подав сигнал воительницам Сватавы, которые того и ждали, спрятавшись в засаде. Вихрем они вылетели из чащи и вмиг перебили не готовую к бою дружину незадачливого вождя, его же самого колесовали, а голову в устрашение выставили на крепостной стене.

Весть о страшном злодеянии сразу облетела земли западных славян, возмущённые, они начали собираться в вооружённые отряды, сошлись у Девина и под предводительством воеводы Либуша приступили к штурму крепости.

Дружинницы дрались, как львицы, но силы оказались неравными. Пришлось им сдать Девин. Сватаву и её приближенных схватили, оставшиеся в живых воительницы разбежались и попрятались в лесных чащах и прибрежных зарослях.

В Девине теперь хозяйничали мужчины. Сватаву как ведьму осудили на сожжение. Привязали её к столбу на помосте, а внизу разожгли огромный костёр. Когда пламя охватило Сватаву полностью, раздались из самой гущи огня её звонкие слова:

— Никогда в Девине теперь не будет спокойно! Я строила крепость, и я её проклинаю… В день тринадцатый месяца серпеня, в пятницу [92] Тринадцатое число в пятницу у всех народов, исповедующих разные религии, всегда считалось несчастливым… И у славян-язычников, и у древних греков, и у римлян — у Гомера в «Илиаде» и Цицерона. В древнееврейской Каббале было 13 Духов Зла, в 13-ой главе Евангелия от Иоанна говорится о предательстве Иуды. Христа распяли на кресте в пятницу… На Тайной Вечере тот же Иуда присутствовал тринадцатым, а в 13-ой главе Апокалипсиса сказано об Антихристе. … И учтите — время искажает и стирает слово, сказанное человеком, но, преданное огню, оно живёт вечно…