Валерий Есенков - Казнь. Генрих VIII

— Были страшные, многие войны. После тех войн веками пустела земля. Великие города лежали в развалинах. В развалинах жили только бродячие псы. Были разрушены храмы, дворцы, погибли знаменитые статуи, сгорели великие картины, великие книги. Из девяти десятков трагедий Эсхила спаслось только семь. Столько же из ста двадцати трагедий Софокла. Из трудов Демокрита и Эпикура нам известны только отрывки. Многих авторов знаем мы по одним именам. Потеря для потомков невосполнимая.

Кротко наблюдая за тем, как другой воробей, так же бесстрашно вскочивший к нему на ладонь, клевал его загрубевший от времени палец, быстро и коротко дёргая головой, наставник невозмутимо разъяснил:

— Всему причиной неравенство, чужестранец. Ныне в каждом государстве стало два государства: одно государство бедных, другое государство богатых. Богатые жаждут ещё больших богатств и затевают войны ради приобретения их. Бедные тоже хотят и потому идут воевать, надеясь насытиться грабежом. После твоего рассказа нечего спрашивать, что происходит у вас. Я думаю, то же, что и у нас.

Согласился, не переставая дивиться невозмутимости философа, прозревшего причину разрушений и бедствий, которые не миновали Афин:

— Ты прав. Ничего не меняется. Те, кто у власти, владеет всем. Прочие неё граждане — лишь тем, что осталось.

Тут вмешался опять ученик, старательно морща маленький лоб, подражая в том учителю, сосредоточенно глядя перед собой, тоже к самой земле опустивши гладкую, ещё розовую ладонь:

— Всё сущее может быть или злом, или добром, или безразличным всему. Злом мы называем то, что вред приносит всегда: безрассудство, неразумие, несправедливость и подобное прочее. Добром же мы называем противоположное этому. Ни зло, ни добро — это всё то, что иногда полезно, иногда вредно, например, гулять, сидеть или есть.

Платон взглянул исподлобья и странной улыбкой улыбнулся ему:

— Во всей Элладе существовал лишь один человек, обладавший важнейшим знанием единой и единственной дели существования. За эти знания неразумные граждане убили его.

Ученик важно спросил:

— Ты говоришь о Сократе, учитель?

Вновь поглядывая добродушно на весёлого воробья, который подпрыгивал, охорашивался и чистил пёрышки на его морщинистой тёмной ладони, старик вспоминал:

— Я собирался выступить с трагедией на состязании актёров в театре, но послушал беседу его и бросил листки со стихами в огонь. С той поры я не занимаюсь искусством, такой силой внушения он обладал.

Юноша выпрямился и не мешкая перечислил, как отвечают урок, истово загибая палец за пальцем:

— Услуги разделяются на четыре раздела: или деньгами, или личным участием, или знанием, или словом. Таким образом, великий Сократ оказал тебе одной беседой в одно время три рода услуг: и личным участием, и словом, и знанием. Денег же у Сократа не было никогда.

Томас внезапно признался:

— Я тоже почти далёк от поэзии и риторики, хотя и пишу для себя понемногу плохими стихами.

Сжав стремительно пальцы, поймав воробья, поглаживая его трепещущую головку свободной рукой, Платон слабым сдержанным голосом продолжал:

— Из этого поступка сограждан я вижу, что наша общественная жизнь утратила свою цель, оторвалась от первоначального смысла. Наша общественная жизнь представляется мне кораблём, с которого бросили за борт кормчего, единственно способного, единственно знающего, куда следует плыть. Нынче между оставшимися поднялся спор, кому из них управлять кораблём. Это зовётся у них демократией. К управлению почитает себя призванным и способным всякий обученный и необученный, точно управление кораблём дело проще простого. За руль хватаются все, и каждый успевший схватиться преисполнен лютой злобы к тому, кто в делах управления считает необходимым глубокие и всесторонние знания. Обыкновенный сведущий мореплаватель слывёт среди этих безумцев мечтателем, звездочётом. Что бы сказали они, если бы между ними явился мудрец? Они сказали бы: изверг, тиран. Повсюду у кормила правления стоят смельчаки, они руководятся не знанием, но обманчивым мнением, и потому из существующих форм государственного устройства ни одна не достойна философской природы её.

Ученик был тут как тут и с готовностью перечислил:

— Государственная власть бывает пяти родов: аристократическая, царская, олигархическая, демократическая и тираническая. При аристократической власти правят не богатые, не бедные, не знаменитые, но лучшие люди. Царская власть бывает по происхождению или по закону, когда она продаётся с торгов. При олигархии власти избираются по достатку, и потому правят немногие: ведь богатых всего несравнимо меньше, чем бедных, а все богатыми не могут стать никогда. При демократии правит большинство, по своему усмотрению назначая правителей и принимая законы. Тирания — это власть одного, достигнутая хитростью или силой, редко достоинством и умом.