Андрей Зайцев - Смута

Пошел Тимофей по-над берегом Москвы-реки, по сторонам внимательно смотрел, людей встречных привечал.

Москва удивляла. Такого скопления домов и церквей он никогда еще не видел. Люди, как муравьи, бродили туда-сюда, и вроде никому до других дела не было. В станицах и хуторах каждый человека на виду. Никто незамеченным не пройдет. А здесь…

Еще когда приехали сюда, он все глаза проглядел, поворачивая голову то направо, то налево.

– Тимофей, голова оторвется! – рассмеялся тогда купец, придерживая лошадей.

– Не оторвется, – усмехнулся казак.

Людская суета увлекала, манила. И церкви одна краше другой. Рассказы старых казаков будто оживали в памяти. И все было так. И не так. Каждый ведь свое видит. А на другое и внимания не обращает.

– Что за река?

– Яуза, – пояснил Артемьев. – Зимой лед станет – ходи пешком. А Дон льдом покрывается?

– Не везде. Смотря какая зима.

В ту пору свирепствовали по Москве разбойничьи шайки. Одних разбойников ловили и вешали, другие на их место появлялись. Особой «любовью» пользовались шайки, где вожаками были некий Верескун и Дергач. Про них также поведал казаку Артемьев, прибавив при этом, что многое в рассказах людей переплетено до неузнаваемости, где правда, где вымысел – пойди разберись!

Дергач был атаман жестокий до крайности. Говорили, что он бывший стрелец, приговоренный к смерти. Каким-то немыслимым образом ему удалось бежать. С тех пор больше всех ненавидит он стрелецких сотников да дьяков. Нашли как-то раз зимой одного дьяка из Казенной избы, повешенного за ноги. Вороны уж выклевали ему глаза. А в другой раз сотник стрелецкий, опытный воин, вышел из дома и пропал. Нашли в овраге с пробитой головой. Но прямых доказательств того, что это люди Дергача орудуют, не было. Иной разбойник сам за другими именами скрывается. И тому смысл есть большой. Пока Дергача и людей его ищут, другие воры спокойно свои дела обделывают.

Долго бродил Тимофей по осенней Москве. От Китай-города ветер нагнал тучи, обещая дождь.

Один раз набрел он на огромное пепелище. По краям уже шли застройки. Но было видно, что когда-то в этом месте находилось что-то огромное. Может, церковь?

Он слышал, что Москву одолевали пожары. В своей жизни он видел два пожара. Один раз жарким летом сгорела половина хутора. А в другой – и всего-то несколько домишек. А здесь, он сознавал, пожар может стать страшным бедствием. Сколько домов сгорит, церквей, амбаров, сколько людей погибнет в одночасье?

– Эй, человек! – окликнул он прохожего. – Что здесь раньше-то было?

– Чего?

Прохожий, дюжий мужик с длинным носом, в старом зипуне, глянул хмуро, с подозрением.

– Я говорю, что раньше на этом месте было?

– Ты откуда свалился?

Нос нацелился на казака, как мортира.

– Не местный я.

– Это видно, – ощерил зубы мужик. – И чего дураки в Москве забыли?

– Ты, гляди, немощный, – вспылил Тимофей, сжав кулаки. – А то ведь я тебе нос твой длинный набок сворочу!

– Чего?

Мужик двинулся было к нему, но остановился, смерив незнакомца взглядом. И, видать, почуял в нем опасного противника. Хотя казак был не вооружен, но служивого человека в нем было нетрудно рассмотреть. А если это не стрелец, значит, казак. Казаки – пришлые. Им что? Они мутят по городу, пьянствуют, беспричинно людей бьют, а потом исчезают. Ищи его потом! Сколько таких было!

– Дворец тут был опричный, – сказал мужик, насупившись. Нос его как будто внутрь вдавился.

– Прямо-таки дворец?

– Говорю тебе. Давно сгорел, – мужик глазами зыркал, опасаясь, как бы его врасплох не застали. – Еще при Самом…

Тимофей понял, о ком он говорит. Хоть с тех пор много лет прошло. Мужик избегал называть старого царя Иоанна по имени. Страх жил в нем чуть ли не с самого рождения. И никакие прошедшие годы не выбьют его!

– Я, брат, малой тогда еще был, – повеселев душой, сказал Тимофей. – Про это дело не слыхал.

– И я малой был, – буркнул мужик, терпеливо ожидая, когда казак отвяжется от него. Грубить ему больше он не решался.

– А ты, слышь, земляк, где тут можно обогреться?

– Выпить хочешь? – Мужик чуть приободрился.

– И это можно.

– Вон туда иди, – мужик показал рукой. – Дом, видишь, стоит, вроде как скособочился, а за ним сразу и кабак. Ступай!

– А ты, земляк, со мной выпить не хочешь? – спросил Тимофей, ударив себя по кафтану. – У меня деньга есть!

– Выпить?

Мужик глянул на него тоскливым взглядом, в котором читалось явное желание похмелиться. Он колебался, не очень-то доверяя казаку. Но искушение было слишком велико.