Валентин Гнатюк - Святослав. Хазария

С приходом Овсеней прибавляется и забот. В эти дни Избор с раннего утра начинал управляться по хозяйству. Вот и нынче занёс в сарай борти с пчёлами, чтобы они зимовали в укрытии, не мёрзли от холода и не ели лишнего мёда. А когда весной весёлый Яро-бог запляшет по последним снегам, пчёлы опять проснутся, возьмутся за работу, станут делать соты из ярого воска и носить в них мёд из первоцветов.

Потом Избор долго чистил овчарню на зиму. Настилал свежими ветками и листьями, чтобы было чисто, ухоженно и не стыдно перед богом Белесом, когда он заглянет к овцам позаботиться об их здравии, расчесать длинное руно и крепче закрутить рога.

Ходил Избор по двору, а старый пёс, сопровождавший каждый его шаг, обнюхивал листву и все закоулки. Кудесник, работая, беседовал с верным стражем.

– Что-то неможется мне эти дни… Не то жалость какая-то в сердце поселилась, не то предчувствие странное… Не ведаю, к чему и откуда, только места себе найти не могу. Или это старость к порогу приблизилась?…

Пёс вилял хвостом, но не отвечал, потому что был заговорён. Избор положил на него заклятие, дабы тот своим громким лаем не выдал тайное место пребывания Овсены с младенцем. Молчал пёс, однако всё понимал: Белее открыл ему сокровенное знание о людях и как верно служить им, охраняя от Лиха и Зла.

Так ходил Избор до полудня. После уборки овчарни стал укладывать под навес дрова, чтобы дожди их не портили. Затем подправил крышу на сеннике, опять же чтоб сено не подмокло и было для пропитания овцам в студёную зиму.

А после полудня пришло Стрибогу на ум дохнуть сильным полуночным ветром.

И задул он по дорогам и опустевшим полям, погнал серый прах и перекати-поле, завертел жёлтые листья.

Нахмурилась Непра-река, побежали по ней белые барашки, и Водяные с Русалками притаились, затихли в прибрежных кустах.

Ещё дохнул Стрибог, потряс дубы и берёзы, сорвал с них наряды и помчал, разметал по лесным падям да ложбинам с оврагами.

Ещё тряхнул, рванул, играя своей мощью, – и остались на дубе три листочка, которые бились сиротинушками, не желая отрываться от родимой ветки.

А после следующего дуновения замолились в лесах кудесники:

– Будь милостив к нам, Стрибоже! Не дуй на жилища наши, не ломай деревья, не рви крыши, дай нам в подзимье благо и Сварожии хляби закрой!

Но не слушал Стрибог, дул и дул нещадно. И к вечеру стали кружиться в воздухе первые белые снеги и опадать на землю. И не было в те Овсени ни капли дождя. К утру подморозило, и по Непре пошло сало. А ещё через два дня крепкая стужа заковала волны Непры во льды, и пришла зима ранняя, студёная, засверкала снегом на солнышке.

Удивлялся народ киевский, а древний дед на Торжище говорил, что он зимы такой ещё со времён Рурика и Олега не видывал. А при Олеге Вещем он был добрым молодцем и ходил на Царьград. И в доказательство своих слов дед показывал висевшую у него на шее золотую византийскую монету, на которой был изображён конь и всадник, и монета та стоила целого настоящего коня и робича.

Избор, глядя на улицу через крошечное окно землянки, обращался к Стрибогу:

– Благословен еси, Стрибоже наш! Иже снега несёшь белые и морозы даёшь студёные, дабы Матери-Земле отдохнуть-отпочинуть и Земнобогу от дел избавиться. Ты со Сварогом ведёшь беседу и знаешь, когда повернуть на лето, чтоб вновь цвели жита с просами и ячменя с пшеницами, а Род славянский не голодал бы и люди трудились в радости. О том тебя просим, Стрибоже наш, и благодарим нынче за снега белые, за холод и стужу твою от дней нынешних и во веки веков!

Прислушиваясь к словам старца, Овсена, налив в дубовую кадку нагретой воды, мыла в чебрецовом отваре своего Мечиславушку. Тот смеялся и шлёпал ладошками, разбрызгивая кругом лужицы.

Окончив молитву, кудесник стал натягивать тулуп.

– Куда ты, отче? – спросила Овсена.

– Схожу в лес, там у меня на примете дрова остались. Выберу, какие посуше, и снесу на заимку.

– Так у тебя под навесом вон сколько припасено!

– Нет, летних дров покуда трогать не будем. Придут ещё лютые морозы и долгие ночи, когда наступят Колядины и Велесовы дни. Тогда носа далеко не высунешь, – ухватишь дров с поленницы, и назад! А сейчас ещё есть время для запасов.

Взяв пеньковые верёвки, кудесник отправился в лес. За ним по свежему снегу протянулась цепочка следов.

Овсена вновь занялась младенцем, им обоим явно нравилось купание.

Через время возле дверей послышался шорох.

– Вот и деда наш возвернулся! – обратилась она к сыну. – Давай уже вытираться, довольно резвиться! – И наклонилась к лавке за чистой холстиной.