Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

Наконец, когда патриарх закончил, Ольга поклонилась ему и ответила, как подсказал отец Григорий:

– Молитвами твоими, Владыко, да сохранена буду от сетей вражеских…

– Благословляю тебя, раба Божия Елена, – перекрестил он Ольгу на прощание, – мир тебе! – И он привычно протянул для целования свою руку.

Ольга на миг замешкалась, потом приложилась к холёной руке патриарха.

Теперь, стоя на палубе своей лодии и вглядываясь в очертания удаляющегося града, Ольга вспоминала эти события, и чувства её были довольно разноречивыми, как ясный день вперемешку с тёмными тучами, что нависли сейчас над городом Константина.

– На то время, покуда гостевали, Даждьбог наш даровал византийцам небо чистое да солнце ясное, а теперь мы домой – и погода с нами! – радостно воскликнул кто-то из лодейщиков.

У Ольги и самой отлегло от сердца, когда их караван наконец-то двинулся в обратный путь. «А и верно мореход подметил, – подумалось княгине, – пока в Царьграде были, солнце стояло, а сейчас тучи вон какие надвинулись, низкие да угрюмые. Что ж, середина осени, у нас, верно, деревья в жёлто-красные уборы принарядились, тихо роняют листву. А тут земля иная…»

Увидев Царьград и его людей воочию, Ольга на многое смотрела теперь по-иному. И отчего-то не было радости у неё на душе, напротив, внутри поселилось и не давало покоя какое-то неприятное чувство.

Берега почти исчезли, только когда лодия поднималась на гребне волны, вдали мелькала узкая полоска уже непонятно чего – то ли берега, то ли грозных туч, собиравшихся над Царьградом.

Ветер посвежел, стал накрапывать мелкий дождик. Ольга плотнее закуталась в меховую накидку, но из-под навеса не уходила, погружённая в свои думы.

Неожиданно из сонма толпившихся в голове мыслей, подобно рыбаку, выхватившему добычу, Ольга извлекла нужный образ. Рука… Рука патриарха, которую она целовала при благословлении, рука Константина, державшего её пальцы…

С самого детства в своём северном краю и потом, когда по предложению князя Ольга стала женой Ингарда и княгиней Руси, – с тех пор и до сего времени она жила в среде, где мужчиной считался тот, у кого крепкие и сильные руки. Высок он или мал, худ или тучен, млад или сед – для доброго воина, боярина, волхва, князя, купца или отрока не столь важно. Ольг, Ингард, Святослав, Свенельд, темники, тысяцкие, не говоря уже об огнищанах и рукомысленниках, – у всех, кто сызмальства окружал Ольгу, были крепкие мужские руки, загрубленные непрестанным трудом.

В Царьграде же и члены императорской семьи, и придворные, и священнослужители – белоручки, начиная от Константина и Полиэвкта до тучных противных евнухов.

На прощальном обеде в царском дворце княгиню почтили своим присутствием лишь императрица с невесткой. Елена вела себя дружелюбно, – очевидно, ей уже был известен исход последнего разговора императора с Ольгой на террасе. Прекрасная Феофано, напротив, была холодной и высокомерной. Угощение закончилось подношением даров, гораздо более скромных, чем в первый раз. Константин обедал вместе с послами и купцами в другом зале, и в Юстиниановой храмине не появлялся.

Перед отплытием Ольга посетила патриарха с просьбой благословить её перед дальней дорогой.

– Ибо люди на Руси ещё в язычестве, и сын мой также. Благослови, отче, дабы Бог хранил меня от всякого зла…

Патриарх сказал:

– Чадо верное! В Христа ты крестилась, Христом облеклась, и Христос сохранит тебя, яко Господь сохранил Еноха в первые времена, а потом Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трёх пророков – от печи, а Даниила – от диких зверей. Так и тебя избавит от врага и сетей его, иди с миром!

С этим благословлением и отплыла Ольга на Русь. В окованном ларе она везла христианские дары – Псалтирь, другие священные книги, частицы мощей святых великомучеников, церковную утварь – чаши, кресты, иконы.

По совету княгини большая часть сродников, служанок, купцов и охоронцев также приняли крещение. В их числе Ольгин племянник Улеб, отец Олеши Гордята и охоронец Кандыба. Купец Гордята уговаривал креститься и Олешу с Журавиным, но те отказались, представив, как остальные дружинники, и в первую очередь Святослав, начнут измываться над ними.

Славомир, не принявший крещения, начал было подтрунивать над собратом. Однако Кандыба не отвечал на шутки и смотрел на соратника так, будто ведал нечто такое, о чём Славомир не знал. Последнего это злило. Между ними словно пролегла невидимая преграда, которая мешала вести долгие беседы так же свободно, как прежде.