Алексей Третьяков - Время Ворона

– Уважаемый Мустафа Ходжи прав! Мы принесем тысячи голов неверных в Истанбул! Мы заберем их детей в рабство! Пусть эта земля будет пустыней, чем логовом подлых кафиров! – с горячностью возвестил молодой турецкий командир, стоявший слева от Сулеймана.

– Зима близко – это не хорошо для наших лошадей и верблюдов. Да и солдаты наши привыкли к мягким зимам, – опытный командир средних лет осадил запал юноши, – Мы должны быть осторожны, господин.

– Вздор, уважаемый Энвер-ага! Наши воины согреются у пепелищ врагов и с их женами, мы вернемся быстро и со славой.

– Со славой и добычей, почетом окружат вас, Сулейман – победитель Молдавии, – молодой командир явно выслуживался и заискивал не щадя языка. Сулейман-паша нежно погладил безбородое лицо юнца и улыбнулся – многие понимали, как молодой капикули стал третьим офицером при турецком корпусе вторжения в Молдавию. Энвер-ага презрительно скривился и отвернулся и про себя произнес: «Как много лести в начале кампании. Как бы позором все не обернулось из-за лести этого содомита юного и его языка».

Тем временем по мосту проходили янычары – элитные войска султана. Их отправилось три сотни в поход. В синих кафтанах, разноцветных шароварах, вооруженные саблями, топориками, кинжалами, луками со стрелами, некоторые несли копья и тирпаны. Они шли в своих высоких белых колпаках, а в середине строя везли большой чан для каши – символ янычарского воинства и братства. В нынешнее время годя они были одеты в длиннополые кафтаны и овечьи тулупы. Янычары даже внешне отличались от большинства турок – более светлокожи, черты лиц славянские и греческие. Янычар набирали из семей христиан – «налог кровью». Среди них были дети валахов, болгар, сербов, армян, сирийцев, греков. Они были прекрасно дисциплинированы и обучены, а также хорошо образованы. Вдобавок, фанатично преданные исламу и идее покорения новых стран под знаменем султана. Далее, за «новым войском» шли массы легких пехотинцев – азабов и «яя» – легких пехотинцев вооруженных, чем попало, но являющихся в большинстве религиозными фанатиками, пушечное мясо турецкой армии. На другом берегу гарцевали отряды легкой кавалерии – акынджи в ярких восточных одеждах. По мосту степенно шла рядами конница сипахов – бронированная конница Османской империи из Румелии и средняя по вооружению и доспехам конница джебелю из Анатолии. Все это было украшено сотнями больших и малых знамен зеленого, красного, золотистого цветов с молитвами из Корана и полумесяцем, а также бунчуками-шестами с пышными конскими хвостами – дань древней традиции, которую турки принесли из глубин Азии в стародавние времена.

В декабре 1474 г. двухтысячное войско Михаэля Фантса продвигалось вглубь Молдавии. Туманы и снег прикрывали продвижение отряда. Солдаты были одеты в шерстяные плащи или гоуны – кафтаны ниже колена и дополнительные шерстянные чулки-шоссы от холода. Мартин все равно мерз по ночам, только движение согревало воинов. У местных жителей солдатня скупила овчинные накидки и теплые войлочные шапки. Каждый потратил половину месячного жалования, а местные, не видевшие таких денег, рады были продать шкуры и теплую одежду. Командир Мартина, Янош Фаркаш, с отрядом гусар – куман и сербов отправился на разведку. Он был рядом и слышал разговор командующего Фантса с Фаркашем. Герр Михаэль Фантс был типичным солдатом удачи: по повадкам, наружности, говору он напоминал немецкого раубриттера. Шрам на лице, наполовину оторванное в бою правое ухо и бельмо левого глаза делали его портрет полным и живописным. В общем, красавец такой, что девки в очередь выстраивались. Между собой солдаты прозвали его Красотка Михи. Человек этот, всю жизнь посвятивший войне, знал свое дело преотлично.

– Янош, осмотри округу, припасы приготовь, когда все войско подойдет, заберем их. Если встретите разъезды турок – не попадайтесь им на глаза, – отдавал приказ Фантс.

– А если …, – Янош уточнил.

– Если встретитесь – перебейте их всех любой ценой. О нас «обрезанные» знать не должны, – поставил точку в разговоре Михаэль Фантс.

– Все понятно, – Янош развернулся и вышел из шатра командира, – Эй, гусары, по коням живо!

В отряде, посланном в разведку, находился уже знакомый Яношу кун Ласло. Он был в остроконечном войлочном колпаке куманского типа бордового оттенка с белыми подворотами – теплом и плотном. Ехал верхом на своем коне Быстроногом. К седлу были приторочены лук и два полных колчана со стрелами, накрытых промасленной тряпкой от сырости. Вскоре отряд в два тюрбе (полсотни человек) поскакал вперед по тропе. Через некоторое время они заметили дым и направились туда. Из-за деревьев они увидели горящие дома крестьян, лежащие тела на земле, припорошенной снегом, который начал идти четверть часа назад. Некоторые были убиты стрелами, некоторые зарублены. Осторожно гусары Яноша вошли в поселение. Ласло держал стрелу на тетиве лука, как и все, кто был с луками. Вдруг из-за крайнего дома выехал всадник-турок. Он уставился на Ласло немигающим взглядом, куман выстрелил незамедлительно, стрела воткнулась в середину груди. Всадник от удара качнулся и выпал из седла. Турок уже был мертв, до того, как стрела поразила его. Труп застыл в седле, а конь нес его дальше, в спине турка торчала крестьянская кирка.