Алексей Калугин - Время — назад! - Фантастические рассказы.

Рождество рядового Берковица. Рассказ

Колдун. Рассказ

Рассвет потерянных душ. Рассказ

Побочный эффект. Рассказ

Больше хороших новостей. Рассказ

Только один день. Рассказ

Поделись со мной своей печалью. Рассказ

Реквием по мечте. Рассказ

Большая литература. Рассказ

Империя подставилась под удар. Рассказ

Голова-комод. Рассказ

В саду. Рассказ

Разлученные. Рассказ

Завтра, вчера, всегда. Рассказ

Свой Марс. Рассказ

Смысл жизни по Юрию Семецкому. Рассказ

Сезон открыт. Рассказ

Убирайтесь вон из моих снов! Рассказ

Время — назад! Рассказ

А у нас — декаданс! Рассказ

Советник по культуре. Рассказ

Старики. Рассказ

Синдром Лазаря. Рассказ

Крылья над миром. Рассказ

Срывающий Маски. Рассказ

Лжец. Рассказ

Мне казалось, что я умер. Черт возьми, это было совсем не так уж плохо, как может показаться живым. В особенности человеку, которому ни разу не довелось побывать на нашей передней линии обороны в тот момент, когда трагги ведут массированный артобстрел.

Мне казалось, что умерли все.

Я — это уж само собой. А также командир нашего расчета лейтенант Шнырин и двое моих приятелей — рядовые Динелли и Берковиц, — с которыми мы вот уже пятую неделю сидели в грязной, вонючей песчаной яме, рядом со здоровенным стальным монстром, из которого мы время от времени, выполняя приказы командования, палили куда-то в небо. Весь расчет строился на том, что наши снаряды непременно угодят в окопы траггов. Возможно, так оно и было. Да только нам об этом ничего не было известно. Мы предпочитали не высовываться за бруствер. Так было проще — война превращалась в набор рутинных действий, которые каждый из нас должен был совершать.

Так продолжалось до тех пор, пока шальной снаряд траггов, пролетевший по какой-то совершенно немыслимой траектории, не взорвался, зарывшись в заднюю стенку нашего окопа.

Наибольшее удовольствие мне доставляло полное безмолвие, присущее, как оказалось, потустороннему миру. Тишина на войне — сама по себе вещь почти немыслимая. Все время вокруг тебя что-нибудь грохочет, стреляет или взрывается. На худой конец, командир орет как оглашенный, пытаясь перекричать треск статических помех в надежде, что его доклад будет услышан на командном пункте. В такие минуты у меня порою возникали сомнения, есть вообще кто живой на противоположном конце линии связи или же лейтенант просто бросает слова в пустоту, дабы убедить себя и нас, что командование о нас пока еще не забыло?

Нет, конечно же, о нас не забывали. Доставка провианта, воды, почты и — что самое главное! — боеприпасов осуществлялась бесперебойно. Незадолго до накрывшего нас взрыва с той стороны песчаной пустыни, которую мы отчаянно обороняли, к окопу подъехал радиоуправляемый автокар и свалил на землю груду алюминиевых ящиков. Ко всеобщей радости, среди стандартных маркированных контейнеров оказался и мешок с почтой.

Разбросав в сторону ворох газет, которые давно уже никто не читал, мы выгребли из мешка письма. Три письма лейтенанту Шнырину, одно — мне и по два Динелли и Берковицу.

Последнему, помимо писем, предназначалась еще и небольшая картонная коробка.

— Это от мамы, — благоговейным полушепотом сообщил Берковиц, взяв в руки посылку.

Мы все затаив дыхание наблюдали, как он открывал коробку. Словно надеялись, что сейчас произойдет чудо.

Но чуда не произошло. В коробке находился торт домашней выпечки, от которого за то время, пока посылка проходила по всем инстанциям армейской почты, а затем летела с Земли на Марс, остались только сухие, как камень, бесформенные и местами заплесневевшие куски. Берковиц попытался было погрызть один из них, размочив предварительно в кружке с горячим чаем, но, едва только попробовав то, что получилось, выплюнул и закинул коробку в дальний угол окопа, где у нас находилась мусорная куча.

Но предварительно Берковиц достал из коробки пару красных шерстяных носков ручной вязки. С ними-то за время доставки ничего не случилось.