Валерий Марченко - Калинов мост

– Ох, не могу отдышаться, Пантелей Куприянович! Здравствуйте. Что происходит? Люди голые, стрельба? Чёрт знает, что и думать!

– Здесь «чёрт знает, что» и происходит, уважаемый Илья Игнатьевич! Мне не ясно, почему вы не встретили первую партию выселенцев и не организовали её доставку к месту размещения?

– Пантелей Куприянович, мы их ждали завтра. Завтра!

– Почему не уточнили с Томском время прибытия в Парабель? – всё более раздражался Погадаев, – смотрите на них! Это работники? Нам нужны здоровые, крепкие люди, которые перенесут зимнюю стужу и будут вкалывать на морозе: валить лес, корчевать пни, выжигать пастбища, осваивать посевные поля. Так надо!

Склонный к полноте Братков, развёл руками.

– Больше не повторится, товарищ Погадаев, учтём!

– Куда вы денетесь? – усмехнулся Пантелей Куприянович, – пойдёмте, посмотрим условия перевозки людей в этих «калошах», – кивнул он на пришвартованные к берегу баржи.

Между тем местные чекисты, обсуждая событие, связанное с потерей контроля над ссыльными, справедливо полагали, что ЧП, в том числе и смерть командира конвойного отделения, произошло на их территории, значит, Смирнову отвечать перед начальством за их гибель. Начальник районного ГПУ верно оценил обстановку и, недолго думая, взял управление в свои руки.

– Огурцов, наше руководство с твоим контингентом переговорило. Надеюсь, поняли! Без истерик командуй: всем – встать, одеться и через десять минут быть готовыми к движению колонной. Красноармейцев расставь таким образом, чтобы исключить возможность шмыгнуть в тайгу или болото. Это бесполезный номер, не порвёт медведь – сдохнут от гнуса – так и объясни им. Понятно выражаюсь?

– Так точно, товарищ командир роты!

– Если понятно, действуй!

Начальник конвоя оживился.

– Есть вопросик…

– Слушаю, Огурцов.

– Полагаю, что вы доложите по начальству о происшествии… Понятное дело: гибель командира отделения, выход ситуации из-под контроля…

– Хм, Огурцов, ты мне всё больше нравишься, – усмехнулся Смирнов, – конечно, доложу – письменным рапортом.

– Есть предложение, товарищ командир роты, – воровато оглянулся начальник Томского конвоя.

– Интересно-интересно… Слушаю.

– Мне думается, что Сидоренко погиб, предотвращая попытку массового бегства ссыльных… При исполнении, так сказать, служебных обязанностей…

– Так-так, Огурцов, я, кажется, понимаю, куда ты клонишь…

– Ага! Поняли мысль! – обрадовался помкомвзвода. – Так, по рукам!

– Конечно, по рукам, Огурцов, но… завтра утром!

– Почему? – насторожился конвойный.

– Рапорт начальнику краевого ГПУ я напишу с ранья, понимаешь? По факту приёмки команды спецвыселенцев. Завизируешь его и по рукам! Идёт? – весело рассмеялся Смирнов.

Помкомвзвода сник.

– Не хотелось бы ставить подпись на бумаге, товарищ командир роты… Сами знаете, как в нашей системе…

– Знаю, знаю! – громче прежнего рассмеялся чекист. – Но без подписи нельзя, Огурцов! Сам понимаешь, ЧП на моей территории по твоей вине! А я помогаю тебе, так сказать, бескорыстно! Э-э-э, где наша не пропадала, Огурцов! Не бзди – прорвёмся! Поднимай своих и вперёд! Засветло успеть надо.

– Слушаюсь, – понуро кивнул конвойный начальник и пошёл к красноармейцам, стоявшим с винтовками наперевес.

Смирнов позвал чекистов.

– Агеев, возьми мужиков, багор и вытащи утопленников, – распорядился он, – обойди баржи, трюмы и все трупы сюда. Не тяни резину! Вопросы?

– Никак нет!

– Действуй! Ты, Шилов, оформи протокол происшествия и, чтобы комар носа не подточил – аккуратненько! Конвой «прокололся», ему и «хлебать баланду»! Наше дело – сторона!

– Понял, товарищ начальник!

– Чего стоишь, если понял?

Осмотр барж занял немного времени. Погадаев, Братков и двое красноармейцев из конвоя, выделенных для эвакуации трупов, поднялись по трапу на ближайшую «посудину». Построенная лет двадцать назад баржа много лет служила для перевозки засоленной рыбы в Томск, Новосибирск, населённые пункты по Оби, Кети, Парабели. Она насквозь пропиталась прогорклым запахом рыбьего жира, вызывая тошнотворный рефлекс у местного начальства. Тысячи мух, взяв её плотным кольцом в спадавшей жаре, настырно лезли в трюмы, где когда-то перевозилась рыба, а нынче сотни выселенцев – в Парабель.

– Неужто для людей не нашлось что-нибудь приличней? – ужаснулся Братков, вытирая потную грудь платком. – Четверо суток в могильнике! Женщины, дети…