Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий

– Ты сюда спать приехал? – рассмеялась жена.

– Сейчас узнаешь, зачем я сюда приехал, – подхватив Машу на руки, Степан внес ее в дом.

– Степа, – потормошив мужа, Маша зажгла свечу. «Кажется, время».

– Сейчас разбужу миссис Стэнли и Марфу, – он озабоченно посмотрел на жену. «Ты как?»

– Ничего, – слабо улыбнулась Маша, – еще не так больно.

Когда муж вышел, она с усилием встала, так было легче. Женщины так и застали ее, опирающейся на стену. Маша постанывала сквозь зубы.

– Не перевернулось дитя-то, – миссис Стэнли ощупала Машин живот:

– Да и переносила ты его, дней на десять. Посмотрим, главное сейчас, чтобы схватки не прекратились. Воды отошли, если затянется, это не очень хорошо.

К обеду лицо невестки осунулось. Маша, часто дыша, кусала губы. Марфа шепнула акушерке: «Я спущусь, погляжу, как Степан и дети, и сразу назад». Миссис Стэнли нахмурилась:

– Если она до ночи не родит она, надо ехать за врачом. Ребенок крупный, больше восьми фунтов. У нее близнецы меньше были. Схватки у нее, сами видите, миссис Кроу, слабеют. Она больше, чем восемь часов рожает.

Марфа наклонилась над кроватью: «Я сейчас вернусь, милая, только посмотрю, как дети».

Залитое слезами лицо Маши дрогнуло: «Господи, хоть бы быстрей».

– Но если разрез сделать? – шепнула Марфа миссис Стэнли. «Как у нее с мальчиками было».

– Без толку, – пожала плечами акушерка:

– Ничего не происходит, ребенок застрял. Если бы хоть ножка показалась, я бы сумела его достать. Сейчас резать незачем, дитя еще вниз не спустилось даже.

В зале царила тишина. Дети ели молча, без обычного перешептывания и шуток. Тео кормила Лизу, держа ее на коленях. Поймав взгляд Марфы, Ворон поднялся:

– Можно мне к Маше? – неуверенно спросил брат. «Как она?»

– Зайди, ей легче будет, – встав на цыпочки, Марфа коснулась губами его виска.

– Волосы-то седые, – поняла она, – и у Пети тоже, а тому только четвертый десяток пошел.

Степан вышел, Марфа опустилась на его место: «Молодцы, что так хорошо себя ведете. Скоро у вас будет новый братик или сестричка».

– После обеда нам в детские пойти? – Тео вытерла салфеткой рот сестры. «Еще хочу!», – Лиза потянулась за свежим хлебом.

– Давай ее мне, милая, – попросила Марфа. «Побудьте у себя, поиграйте, только не шумите».

– Хорошо, – угрюмо сказал Федя. «Я рисовать буду».

– Вот и славно, милый, – намазав Лизе краюшку хлеба маслом, Марфа незаметно взглянула на близнецов. Мальчики сидели, не поднимая головы, взявшись за руки.

– Мама не умрет? – спросил кто-то из них, тонким, наполненным слезами, голосом.

– Никто не умрет, – перекрестившись, твердо отозвалась Марфа.

Выйдя из Машиной опочивальни, миссис Стэнли кивнула Ворону.

– Сэр Стивен, хорошо, что вы пришли – сказала акушерка, – надо посылать в Лондон за хирургом. Одна я не справлюсь. Ребенок крупный, ваша жена его переносила. Дитя лежит неправильно, а роженица очень ослабла. Я не могу подвергать ее опасности. Надо поворачивать ребенка, для этого нужен врач.

– Хорошо, – он помолчал, – я сейчас поеду. Можно к ней зайти?

Маша была почти без сознания. Марфа, сама отяжелевшая, ласково стирала пот с ее лба. Нагнувшись, он поцеловал жену в ледяные губы. Маша что-то простонала. Рука с посиневшими лунками ногтей, сначала напряглась, но потом бессильно упала на простыню.

– Езжай, Степа, – попросила Марфа. – езжай быстрее.

Он постучал в дверь детской. Тео выглянула в коридор.

– Тео, – он попытался улыбнуться, -присмотри за остальными, пожалуйста. Твоя мама помогает акушерке, а я еду в Лондон.

– Конечно, сэр Стивен, – девочка покраснела. Ворон поморщился: «Оставь меня так называть. Можешь дядей, можешь по имени».

– Хорошо, дядя, – она вскинула голову и Степан мимолетно увидел покойную Федосью Никитичну. У Тео была та же северная стать, с прямой спиной и гордой осанкой: «И глаза у них похожи, – понял Степан, – только у ее бабушки они сталью отливали, а Тео зеленоглазая».

Степан почти забыл, как юношей он исподволь любовался женой Федора Васильевича. Тогда не проходило и ночи, чтобы он не думал о серых глазах, обрамленных золотистыми ресницами, о плавной, изящной походке, о тонких руках – думал и желал коснуться. Одной такой мысли хватало, чтобы уткнуться горящим лицом в подушку, и все равно, продолжать желать.

Когда они виделись в последний раз, в Колывани, стоя на палубе отплывающей «Клариссы», Степан долго провожал взглядом ее стройную фигуру и выбившиеся из-под чепца соломенные косы.