Николай Кикешев - Встань и иди

По белому, как полотно, лицу Григория Ребров понял: что-то стряслось. Он тут же повел его к себе, усадил, пристально посмотрев в решительные глаза, сказал:

– Давай, выкладывай, что там у тебя?

– Товарищ подполковник, я только что говорил с Людой Козырь. Она сказала, что у моей жены с Быстровым роман и вся бригада об этом знает. Скажите честно: так это или нет?

– Скрывать не буду: ходят разные слухи.

Григорий вскочил, сказал в запальчивости:

– Товарищ подполковник, прошу вас, дайте машину, и я сейчас же отвезу ее на вокзал. Я так больше не могу жить.

– Подожди, Григорий, горячку пороть-то не надо. – Ребров понял, что пока ничего еще не случилось, и попытался смягчить назревающий конфликт: – На чужой роток не накинешь платок. А если эти разговоры и слухи яйца выеденного не стоят, тогда что? Начальник политотдела дал машину, чтобы отправить невинную женщину. Хороши же мы тогда будем. Давай так: пойдем сейчас к командиру, пригласим Козырь, пусть она при нас все повторит. Может, она специально наговаривает, чтобы мужика отбить. Такое ведь тоже бывает. Она же твоя ровесница.

Вскоре в кабинет командира пришла Людмила, вежливо поздоровалась, окатила Григория презрительным взглядом, сообразив, что из-за него ее и вызвали.

– Что ты Бокову наговорила, что ты видела? – набросился на нее Ребров.

– Ничего я не видела, – ответила она, поджав губы.

– Тогда прикуси свой язычок и не разбивай семью. Мы еще выясним, не ты ли сплетни по городку распускаешь, спокойно людям жить не даешь. – Обращаясь к Григорию, добавил: – Вот видишь, брехня все это. Так что успокойся и брось расстраиваться по пустякам.

Придя домой, Григорий быстро разделся и, сославшись на усталость, лег в постель. Но уснуть так и не смог. Все наплывали и наплывали воспоминания о прожитых совместно днях.

Надя долго красилась перед зеркалом, а потом подошла к нему:

– Гриша, пора вставать, нас в компанию пригласили.

– Иди одна, мне что-то не хочется. Заодно и за сыном присмотрю.

– Нет, одна я тоже не пойду. Вставай, одевайся.

Это не входило в ее планы. Дело в том, что Григорий не умел половинить рюмку, пил до дна, сколько бы ни наливали, плохо закусывал и очень быстро хмелел. Часто уже с середины вечеринки она уводила его домой, укладывала спать и потом уже без всякой опаски решала свои любовные дела. В этот раз в компании должен был быть и Быстров. Григорий сделал вид, что поддался на уговоры. Он надеялся, что это застолье, наконец, прояснит их отношения.

Компания собралась большая. Вперемешку сидели женатые и холостяки. Быстров подсел к Наде, и Григорий заметил, как они несколько раз перемигивались, как Надя заменила его рюмку на фужер и наполнила до краев водкой. «Нет, голуба, – подумал он, – сегодня у тебя ничего не получится». Когда выпили по первой за Первомай, незаметно заменил свой фужер на пустой и принялся за закуску. Вторую, третью рюмку тоже не пил и был награжден за терпение – потерявший бдительность Быстров по-свойски положил руку на бедро Надежде и погладил. Она игриво захихикала. Внутри Григория все взорвалось. Он поднялся и, сдерживая ярость, медленно произнес:

– Теперь у меня тост. Я тоже хочу выпить за светлый праздник трудящихся всего мира. Но для меня этот день памятен еще и тем, что я узнал неприятную новость: моя жена – гулящая. И спит она с Сергеем Быстровым, который считается мне другом.

Шум за столом мгновенно стих, все напряглись, ожидая развязки. У Быстрова вытянулось лицо и отвисла челюсть с недоеденной котлетой. Григорий выпил до дна, поставил рюмку, тут же взял со стола бутылку и хватил ею по голове своего соперника. Сергей успел отстраниться, и она, скользнув по волосам, ударилась о плечо, покатилась по полу, расплескивая остатки водки. Женщины завизжали. Григорий намеревался еще хлестнуть по лицу жену, но его схватили за руки. Он стряхнул усмирителей, отскочил к стенке, выхватил из кармана финку:

– Ну-ка, освободите проход. Если кто прыгнет – припорю!

Он и сам не знал, зачем сунул в карман нож. Видимо, все-таки хотел свести счеты с полюбовником жены, хотя никогда драк сам не затевал. Но теперь речь шла о мужской чести. Не дожидаясь, когда офицеры расступятся, отработанным ударом саданул ногой по оконной раме, выпрыгнул в окно, раздирая одежду и кожу осколками стекла…

Ему простили эту выходку, а он простил Надю, и они еще почти год жили вместе. Но Григорию казалось, что каждый улыбающийся ему в лицо солдат за глаза смеется над ним. Часто замечал, как в веселой компании офицеры при его приближении меняли тему разговора, и это тоже больно задевало самолюбие. Но он продолжал любить свою жену и ничего с этим поделать не мог. Тем более решиться на разрыв семейных отношений. И все же это произошло – 8 марта, в Международный женский день. Ох уж эти международные праздники!