Клабунд - Борджиа

В цискарианском аббатстве Санта Мария-де-Веруэла у подножия Монкайо, расположенном к западу от Борха, Борджиа сложили к ногам Святой Девы Марии свои трофеи, добытые в войне с маврами: кривые сабли, чалмы, пояса, кинжалы, пряжки.

На одной из этих пряжек висела мавританка Ноа. Все восемь Борджиа любили ее в продуваемом ветрами шатре в знойном Тахо до тех пор, пока последний из них, обуреваемый ревностью от того, что семь других Борджиа обладали ею до него, не задушил ее в объятьях.

С последним вздохом из ее горла вырвалось: «Борджиа! Борджиа!»

В несчастливом 1455 году испанец Альфонсо Борджиа, бывший личный секретарь короля Неаполя Альфонсо I Великодушного, поднялся на Святой Апостольский Трон под именем Каликста III. Ему было тогда уже семьдесят семь лет, он страдал хронической болезнью желудка и как все, страдающие болезнью желудка, обладал угрюмым, недоверчивым характером и только иногда в нем проблескивал желчный юмор, словно свет зеленой луны, пробивающийся из-за черных облаков. Он был предан юриспруденции, изучал Пандекты и Римские Декреталии (5)гораздо усерднее, чем Ветхий и Новый Завет. Ему доставляло удовольствие задавать изощренные юридические вопросы и отвечать на них еще более изощренно.

Как комета тащит за собой свой хвост, так Альфонсо Борджиа притащил за собой в Рим целую свиту испанцев.

С этого времени везде ― на улицах, во дворцах, во всех общественных местах ― они вели себя очень вызывающе, разговаривали только по-испански, едва умея объясняться на ломаном итальянском языке. И очень часто испанские сеньоры покушались на итальянских женщин, жен и дев, и имели у них бóльший успех, чем итальянские синьоры. Повсюду были злые лица, кипела злая кровь, то и дело вспыхивали драки на рапирах в темных улочках. И однажды возмущенная толпа после короткой расправы сбросила с моста в Тибр молодого испанца, которого поймали с четырнадцатилетней красоткой в городском квартале Понте. Ему удалось доплыть до другого берега и спастись. Это был двадцатичетырехлетний Родриго Борджиа, племянник Папы, молодой человек необычайной красоты, притягивающий женщин, как магнит железо. Он прибыл за несколько дней до этого из Болоньи, где ему было присуждено звание Доктора Канонического Права. Еще совершенно мокрый, со стиснутыми зубами, явился Родриго Борджиа в Ватикан, оттолкнул алебарды швейцарских гвардейцев и проник в рабочий кабинет Папы, который в этот момент был занят тем, что пытался найти юридическую возможность расторжения брака для супругов с третьей степенью родства.

Он поднял сердитый взгляд от своего пергамента.

– Послушай, дядя, ― начал Родриго, с которого все еще стекала вода, ― твои римлянки очень красивы, но твои римляне не понимают толк в удовольствиях.

– Они облили тебя с головой, как же им это удалось? ― проворчал старик.

– Перестаньте шутить, Дон Альфонсо. Вы ― Борджиа и я ― Борджиа. Все остальные ― это чернь. Нам необходимо держаться вместе. Я хочу сделать Вам предложение, которое пришло мне на ум, когда я плыл в Тибре, в грязной воде, которую я выплевывал изо рта и из носа. Как Вы смотрите на то, чтобы облачить меня в пурпур кардинала?

У Папы округлились водянистые глаза.

– Что, ― взвизгнул он, ― ты хочешь быть кардиналом? ― Под столом его живот затрясся в беззвучном смехе. Но все же казалось, как будто он боялся выпустить этот смех из-под стола, так как перед ним стоял, словно изваянный из бронзы, с каменным злым выражением на красивом лице, Родриго Борджиа, Борджиа, как воплощение мужской силы, желания и воли.

– Чернь должна почувствовать железную руку, ― произнес Родриго Борджиа. ― Тот, кто отступил однажды, уже проиграл. Тот же, кто может ударить кулаком по лицу, всегда выигрывает.

Папу одолевали сомнения о юридической стороне дела, он хотел бы справиться в Комментариях, Римских Декреталиях и других документах, будет ли кровное родство…

Родриго ударил маленьким, изящным, но твердым, как камень, кулаком по столу, так что резное деревянное распятие высоко подпрыгнуло вверх.

– Только кровное родство, дядя, оправдывает и это, и все остальное. Родство по крови ― это самая святая связь, которой человек может быть привязан. Разве не одна кровь течет в твоих и моих жилах, Альфонсо Борджиа? Послушай, как она шумит…

И он разорвал свою мокрую рубашку и прижал к своей груди голову старика, чтобы тот услышал, как там в глубине бьется сердце, сердце Борджиа.