Кристофер Гортнер: Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

© Г. Крылов, перевод, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

«Бесчестье – всего лишь прихоть судьбы».

Так говорил мой отец. Он произносил эти слова насмешливо, в обычной своей беззаботной манере, поводя мясистой рукой, где на пальце красовался папский перстень Рыбака [1]. Словно показывая, что может одним щелчком развеять ядовитое облако обвинений, прилепившееся к нам, колючий шепоток о наших пороках, духовном разложении и разврате.

Прежде я верила ему. Я верила, будто он знает все.

Теперь-то я поумнела.

А как иначе объяснить тот кошмар, который мы оставляем после себя: погубленные жизни, принесенная в жертву невинность, пролитая кровь? Как иначе объяснить неожиданный поворот моей собственной судьбы, обрекающей меня вечно бродить по лабиринту безжалостных козней семьи?

Других объяснений быть не может. Бесчестье – не прихоть судьбы. Оно – яд в нашей крови.

Такую цену мы платим за то, что носим имя Борджиа.

– Лукреция, basta! [2]Прекрати возиться с этим грязным животным!

Моя мать замахнулась на меня. Все пальцы ее были, будто змеями, обвиты кольцами. Уклоняясь от пощечины, я нагнулась над Аранчино, моим любимым котиком; он зашипел и прижал ушки. Понятно, почему Ваноцца появилась здесь. После недавней смерти папы Иннокентия и созыва конклава для избрания нового святейшего отца я ожидала появления моей матери у нас в палаццо Орсини на Монте-Джордано. Как всегда, она будет в вуали и черных юбках, несмотря на летнюю жару, и удобно устроится в нашей camera [3]как вестник судьбы.

Теперь я хотела одного: чтобы она поскорее ушла.

– Пошел вон! – Ваноцца топнула ногой, прогоняя Аранчино.

Кот выпрыгнул из моих рук и через открытую дверь унесся в темный коридор.

Я даже не почувствовала, что он поцарапал меня, пока на руке не появилась яркая капелька крови. Захватив ранку ртом, я бросила на мать злобный взгляд.

– Просто не понимаю, Адриана, как ты позволяешь ей держать в доме такую гадость! – Мать негодующе взмахнула рукой. – От нее одна зараза. Кошки – распространители сатанинского семени, все знают, что они душат малюток.

– К счастью, у нас тут нет малюток, – ответила Адриана из своего кресла голосом таким же гладким, как и светло-серый шелк ее платья. – И от кота бывает польза. – Адриана вздрогнула. – В особенности летом, когда тут столько крыс.

– Ой! Да избавиться от паразитов прекрасно можно и без кота. Посыпь яду в углах – и все дела. Я сама каждый июнь так поступаю. В моем доме ни одной крысы нет.

Меня передернуло при мысли о яде в доме, где гуляет мой котик, но Адриана уже неторопливо говорила:

– Дорогая Ваноцца, ты, наверное, этого не замечаешь, но в Риме, как мы знаем, крысы бывают разных видов и размеров.

Адриана не ответила на мой благодарный взгляд, но я уверилась, что она не позволит распылять по дому белую смерть. Мой Аранчино, которого я спасла, когда его еще котенком хотел утопить конюх, был в безопасности.

Мать снова обратила свое внимание, острое как нож, на меня. Из-под ее опеки меня забрали в семь лет. Она тогда во второй раз вышла замуж, и отец приказал привезти меня из ее палаццо близ церкви Сан-Пьетро ин Винколи и поселил здесь с Адрианой де Мила, вдовствующей дочерью его старшего брата. Под присмотром Адрианы я росла и воспитывалась, что включало уроки в монастыре Сан-Систо. Она стала для меня матерью в гораздо большей степени, чем эта располневшая, потеющая женщина. Ваноцца разглядывала меня так, будто прикидывала, стоит ли раскошелиться на эту покупку, а я уже не в первый раз задавалась вопросом: как это ей столько лет удавалось сохранять привязанность babbo? [4]