Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Они будут молчать, – сказал он Саше, – допрашивают Левина милиционеры, – Эйтингон поморщился, – нам туда хода нет. Однако не все потеряно, – он перебросил Саше пакетик, – у тебя есть ключи от квартиры на Патриарших. Экономический отдел запросит санкцию на обыск, а остальное дело техники, – в пакетике лежала инкрустированная бронзой зажигалка с церковными куполами.

– Отпечатки пальцев получатся смазанные, – задумчиво сказал Эйтингон, – однако прокуратуре хватит этой улики, чтобы открыть новое дело. Тогда он окажется у нас в руках, – Саша предполагал, что коллеги из экономического отдела не станут возражать против его встречи с Левиным.

– Может быть, его привезут в Лефортово, – мстительно подумал Саша, – где я с ним поговорю по душам. Он хотел отделаться жалкими пятью годами и освободиться по амнистии, но я такого не позволю, – оформление нового дела требовало времени, но Саша никуда не торопился.

– До июня с бюрократическими формальностями будет покончено, – понял он, – я выбью из Левина нужную информацию, отвезу Лару и Мотю на остров Возрождения и отправлюсь расстреливать проклятых шпионов, – ему было ясно, что сидящие на шахте не сломаются, но Сашу беспокоила Караганда, куда заглядывал Левин.

– Скорее всего, не просто так, – сказал он товарищу Котову, – надо разобраться в его тамошних связях, – Наум Исаакович кивнул: «Именно». Он не собирался делиться с Сашей своими подозрениями.

– Мои девочки не испытают горя, – твердо сказал он себе, – не останутся вдовами. Я обещал о них заботиться, пока я жив. Достаточно и того, что Комитет отнял их у меня и почти искалечил им жизнь, – Эйтингон вздохнул, – больше такого не случится. Пусть Виллем выбирается из СССР, – он понимал, почему бывший Володя Воронов решил остаться в стране, – пусть возвращается к Анюте, – Эйтингон, впрочем, не намеревался жалеть Левина.

– Он сдохнет на зоне, как его родители, – Наум Исаакович допил кофе, – я пожалел его, когда он родился, но время жалости прошло. Как говорится, время обнимать и время уклоняться от объятий, – он весело сказал Леоне:

– Твой муж идет. Полдень на дворе, мы сегодня разленились, – Саша отозвался:

– На то и праздник, товарищ Котов. Доброе утро, милая, – он обнял Леону за плечи, – с Первомаем тебя, – Эйтингон скомандовал:

– Матвей, по коням, то есть по самокатам. Охрана принесет удочки на берег, рыба нас ждать не будет, – Леона помахала скачущему по ступеням Моте.

– Я осталась без связи, – поняла девушка, – Джошуа, скорее всего, отправили в Америку. Надеюсь, он во всем признался в посольстве. В Москву я вернусь в конце лета, меня обеспечат другим куратором, – Саша заглянул в ее книгу.

– Дуся моя, – он зарылся лицом в ее теплые волосы, – американочка… – Леона поцеловала его руку.

– Лошадка моя, – Саша счастливо закрыл глаза, – как я ее люблю, – он шепнул в нежное ухо:

– Я тоже впервые увидел тебя на сцене, пусть ты и не актрисуля. Я люблю тебя, Лара, – он послушал ровный стук ее сердца, – пожалуйста, не оставляй меня…

Леона погладила его по щеке: «Никогда не оставлю, милый».

К удивлению Павла, в Бутырской тюрьме его поместили в камеру, которую заключенные между собой называли экономической. Он оказался самым младшим в компании завмага с бывшей Рогожской заставы, обвиняемого в расхищении государственного имущества и пары парней известного Павлу толка. Ребята отирались у центральных гостиниц, скупая у иностранцев барахло.

На первой же встрече в Бутырке адвокат Ария раскрыл Павлу причину такой, как выразился Семен Львович, прописки.

– О вашем первом преступлении забудьте, – невесело сказал адвокат, – Комитет крутит вам экономическое дело. Вы знакомы с Виктором Алексеевичем, вы бывали в Казахстане. Ситуация складывается не в нашу пользу. – Ария покрутил головой, – лучше бы мы ограничились так называемым убийством из ревности. Но у Комитета, судя по всему, вырос на вас большой зуб, – Павел подтвердил:

– Огромный. Жаль, что мне никак не увидеться с Виктором. Непонятно, где он сейчас, – Ария задумался:

– Скорее всего, в Москве. Карагандинских дельцов защищаю не я, но вся компания сидит в Лефортово. Виктора Алексеевича могли привезти сюда для очных ставок. Комитет, кстати говоря, может свести и вас двоих, – Павел пожал плечами.

– Мы ничего не скажем, но хотя бы встретимся друг с другом, – в Троицке Павел признался Семену Львовичу, что он никого не убивал. Выслушав его, Ария поднял бровь.