Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– У девушки. Я пошел поужинать в кафе и пригласил ее потанцевать. Она жила в частном секторе. Кажется, ее звали Света. Или нет, Лена. Или, может быть, Таня… – Саша решил прекратить комедию.

– Ясно, что мерзавцы ничего не скажут, – он нажал на кнопку звонка, – но надо проверить шоферов в колонне. Пусть казахи, наконец, начнут поворачиваться… – Павел уловил легкое движение губ Витьки.

– Я тебя найду, – прочел он, – помните, граф, нас еще ждут великие дела, – Павел улыбнулся.

– Обязательно. Спасибо тебе, друг, – Витьку вывели из камеры первым.

– Мы еще увидимся, – Павел уже привычным жестом завел руки за спину, – я верю, что так и будет…

Не удостоив Паука даже взглядом, он кивнул конвою: «Я готов».

– С вами «Голос Израиля», – бодро сказал диктор, – сегодня воскресенье, второго июня. Погода в стране ожидается жаркая…

Под беленым потолком палаты кибуцного госпиталя лениво вращался вентилятор. При отце Элишева не покрывала волосы. В больнице беретка была неудобна. Девушка заматывала светлые локоны разноцветными шарфами. Синий шелк, расшитый серебряной нитью, свешивался с окрашенной эмалью тумбочки. Искривленные пальцы Гольдберга ловко заплетали косы.

– Малышками они с Розой усаживались перед зеркалом в детской, – вспомнил Эмиль, – я шутил, что я придворный парикмахер у принцесс, – темные волосы Розы и золотистые кудри Элизы шуршали под старинной серебряной щеткой. Он заплетал косы и Маргарите в подвале замка.

– Только бы у них все получилось, – пожелал Гольдберг, – вскоре они должны оказаться в Душанбе, – полковник Кардозо неохотно говорил о будущей миссии, однако Эмиль не сомневался, что племянник уже, как он выражался, одной ногой в Афганистане.

– В Кабул и далее к границе я поеду не один, – коротко сказал Иосиф, – у меня появится поддержка. Хорошо, что в стране живут выходцы оттуда, – почти вся еврейская община покинула Афганистан, – мы теперь знаем местные обычаи и я поднаторел в Коране, – Иосиф взъерошил свои волосы, – волноваться нечего, палестинцы тоже бывают голубоглазыми блондинами…

Эмиль предполагал, что Хаим, пребывающий сейчас с Полиной в Израиле, и окажется той самой поддержкой.

– Надеюсь, что Полина туда не отправится, – пожелал Монах, – хотя у нее хорошая подготовка, – Гольдберг ожидал скорого возвращения Маргариты и Джо.

– Придется устроить их свадьбу в Мон-Сен-Мартене, – хмыкнул Эмиль, – теперь они сходят в мэрию. Их брак может оказаться последним праздником для Лады, – врачи давали жене время до осени, но семья пока ничего не знала.

– Только Мишель и Аннет, – вздохнул Эмиль, – от них ничего не скроешь, они живут дома, – дочери, впрочем, тоже не подозревали о прогнозе Лады.

– Прогноз невеселый, коллега, – заявили Эмилю на недавнем консилиуме в Лувене, – анализы крови мадам Гольдберг ухудшаются, пересадки костного мозга не помогли, – Лада слабела и все больше времени проводила в постели. Оставаясь один, Эмиль не справлялся со слезами.

– Лада не страдает, – он понимал, кому обязан отсутствием болей у жены, – но ей всего сорок. Почему она уходит первой, а я остаюсь жить? – Лада утешала его тем, что дождалась внуков.

– Привези фотографии маленького, – Эмиль помнил ее тихий голос, – надеюсь, что я успею посмотреть на него, милый, – жена помолчала, – что я увижу и Виллема и Маргариту с Джо, – Эмиль закрутил на влажных волосах дочери платок.

– Лежи, – он ласково помог Элишеве, – отдыхай. Голову мы помыли, книги у тебя есть, – ребецин Бергер привезла дочери религиозные издания, – ты себя хорошо чувствуешь, милая, нет причин волноваться, – после Песаха врачи запретили Элишеве подниматься с постели. Эмиль разговаривал по телефону с главой госпиталя в кибуце. Коллега считал, что причиной осложнений стало волнение.

– Ваша дочь много времени проводила на ногах, – сказал доктор, – она ездила в университет, выступала на собраниях, – Элишева встречалась с женщинами, тоже не дождавшимися своих мужей из плена, – они устроили демонстрацию у резиденции премьер-министра. Немудрено, что у нее сначала была угроза выкидыша, а потом и вовсе едва не начались роды, – Элишева устроилась на подушках.

– Скорей бы, папа. Последние дни самые тяжелые, Джеки тоже почти никуда не ходила, – подругу врачи все-таки не заперли, как недовольно думала Элишева, под охраной. Ей, правда, разрешили поставить в палату телефон. Однокурсники передавали ей задания, Элишева держала в тумбочке учебники. Экзамены за первый курс ей перенесли на осень. Эмиль отозвался: