Селим Ялкут - Братья

Когда-то Болдуин дружески спросил меня о природе дара убеждения. Ответ прост. Льсти происхождению того, кого хочешь перетянуть на свою сторону. Можешь не обременять себя чувством меры. Этот ключ открывает любой замок и действует вернее, чем прославление храбрости. В этом нет сомнений, а вот происхождение… Монахиня менее боится за свою добродетель, чем некоторые из здешних страшатся сомнений в благородстве собственного происхождения.

В общем, Жоффруа не рвется мстить недавним врагам. Его жена не более постоянна в своих пристрастиях. Со времени возвращения мужа домой она вновь воспылала неприязнью к византийцам и не устает напоминать Жоффруа об их проделках. Никак не думал, что обрету в лице этой женщины союзника. Хоть Миллисента еще продолжает отталкивать меня нетерпимостью, которой не встретишь даже у мужчин, я готов сойтись с ней поближе. Союзников выбирают по интересам, а не по душевному расположению.

Миллисента пригласила меня к себе. Жоффруа ревнив, но возраст дает мне, увы, грустное преимущество. День визита совпал с приемом у короля, где Миллисента умудрилась сравнить византийского посла с павлином. И вправду, позолоты и красок на нем больше, чем в базарной лавке, торгующей румянами и пудрой. Обычно я жду от женского языка большей скромности, но здесь не мог скрыть удовлетворения. Эта женщина приняла меня очень тепло. Она знает мое отношение к братьям Дюплесси и сказала, что обязана каждому из них — Раймунду и Франсуа за освобождение ее мужа. Она выразила твердое желание отплатить им добром за добро и ждет подходящего случая. Еще одна новость: в Венеции, где она дожидалась корабля в Палестину, с ней общался некий человек, называвший себя Михаилом Дюплесси. Она спросила, не встречал ли я его здесь, в Иерусалиме.

Когда я покидал Францию, Михаил был ребенком. Я вряд ли смог бы узнать его, разве что он похож на братьев. Когда-то именно так — из-за сходства с Раймундом я узнал Франсуа. Но Миллисента подтвердила то, что я слышал от Карины — Михаил другой. Он среднего роста, поэтому кажется более плотным, широким в плечах по сравнению с высокими братьями. Еще отличие — это темные волосы, довольно низкий лоб. Крючковатый нос делает его похожим на сатира, что неудивительно при выбранном им ремесле. Миллисента рассказывала и расспрашивала обо всем, а потом еще раз вспомнила этого человека. Видно, она питает к нему интерес. То, что у одних — несомненный признак волнения, для других — привычная манера ведения беседы. Вторые мне интереснее первых, но причину ее оживления при упоминании об этом Михаиле, я не понял.

Мы обсудили некоторые вопросы политики. Я подтвердил, что буду всеми силами противодействовать войне с Дамаском. Миллисента горячо поддержала меня, что отрадно. Но мы разошлись в другом. Она считает, нам нужно расширять дорогу к морю и продвигаться в сторону Египта. Я не устаю повторять, что более всего мы нуждаемся в мире.

Миллисента не была бы собой, если бы не смогла меня удивить. — А мы могли бы стать гораздо ближе друг другу, советник. — Я выразил недоумение. — У нас обоих есть близкие люди, в которых мы принимаем участие. Моя фрейлина Мати. Достойнейшая девица. Потеряла жениха, пока мы пережидали зимнюю непогоду в Венеции. Как-нибудь я расскажу вам. Она была безутешна, но время скорби миновало. Лучшие молодые люди добиваются ее внимания. Вы знаете молодого Жерве, это один из них. Но она переборчива, медлит. А женское время скоротечно. Почему бы не помочь? Обратите внимание вашего Франсуа. Или он совсем равнодушен к женщинам?

Я решительно протестовал, хоть вряд ли бы смог подтвердить свою уверенность примером.

— Мы и здесь могли бы стать союзниками. — Пообещала Миллисента. — Я готова приложить усилия, если понадобится.

Я выразил ответное желание, действовать заодно, и мы отправились осматривать ее дом — один из самых богатых в городе. Сам я отношусь с безразличием к роскоши, но, не скрою, иногда философу не мешает лицезреть причуды и изощренность фантазии, с которой другие украшают свою жизнь. Многое мне было просто в диковину. В ее доме гораздо больше от востока, но есть удивительной красоты венецианское стекло, и множество зеркал. Настроение женщины перед зеркалом зависит от возраста. Теперь, когда мы стали друзьями, я искренне поздравил Миллисенту, она все еще может получать удовольствие от собственного лицезрения. Мне показали механическую машину, которая двигала руками и ногами под музыку, идущую изнутри. Нашлись и живые музыканты, они занимали наш слух во время еды. Миллисента настояла на совместной трапезе. Эта женщина совершенно покорила меня. Я понимаю, ее радушие связано с влиянием, которое я оказываю на короля. Но, видя расчет, не могу не выразить восхищения ее умом и красотой. К тому же вино оказалось не только вкусным, но коварным, я едва успел найти место, где смог облегчиться. Миллисента встретила мою неловкость смехом. — Вы могли бы скрыться незаметно. Там ход, который знают только свои. И который ведет, тут она придала себе таинственный вид, вам, советник, я могу сказать. К нашим венецианским друзьям. Они все еще дожидаются решения.