Борис Бартфельд - Людвикас Реза. Рождённый на Куршской косе

В конце XVIII века Куршская коса была дальним захолустьем Прусского королевства. Жители здесь занимались рыболовством, огородничеством, собиранием янтаря. Заработок от случая к случаю предоставлял и почтовый тракт, который соединял Кёнигсберг (ныне Калининград) с Мемелем (Клайпедой). Люди, жившие на Куршской косе (Неринге), говорили на немецком, литовском и на своём собственном – куршском-наречии, близком к латышскому. Местными администраторами, пасторами, учителями назначались немцы, но они на косу отправлялись неохотно, ибо в бедном песчаном крае не могли рассчитывать на хороший доход. Их также пугали частые сильные шторма и необычное стихийное бедствие: после вырубки лесов сдвинулись дюны, ветер стал заметать песками дороги, населённые пункты, в том числе и деревню Карвайчай.

Ко времени рождения Резы деревня Карвайчай была центром церковного прихода, здесь располагались небольшая школа, трактир, несколько усадеб, однако надвигающиеся дюны уже начинали разрушать деревню. Расскажем подробнее об этой деревне на уникальной Куршской косе (Неринге), где прошли его детские годы, и собственно о церковном приходе Карвайчай – Юодкранте (Шварцорт) как явлении, сыгравшем фундаментальную роль в формирования личности Резы – краеугольном камне его последующей успешной деятельности. К этому месту он не остался равнодушным, и когда достиг карьерных высот в Кёнигсберге. Именно здесь в середине XVIII века начиналась история рода Резы на Куршской косе. По данным немецкого историка Курта Фор-штрейтера, до 1724 года никого из семьи Резы на Куршской косе ещё не было. Его предки переселились сюда, предположительно, около 1746 года.

В деревне Карвайчай в те времена число домовладений не превышало 20-ти, а в приходе в целом – 60-ти, и так продолжалось более века, до середины XIX столетия. Это место можно считать самой захолустной частью провинции Восточной Пруссии того времени не только по географическим критериям, но и по качеству жизни людей. Мало того, что Мемельский (Клайпедский) край был самой дальней окраиной, приход Карвайчай, вдобавок, был отделён от материка и омывался заливом и морем. Так как до ближайшего другого приходского центра было более 30 км по пескам, а до деревни Кинтай (ныне Литва, поселение Кинтай – на восточном берегу Куршского залива) – 14 км по воде через залив, то Карвайчай в XVIII веке действительно была трудно достигаемой церковной деревней. Но было и одно благоприятствующее обстоятельство: до самой середины XIX века Куршская коса выполняла функцию оживлённого почтового тракта европейской важности, который имел большое значение для государственных и хозяйственных отношений. Куршская коса была сначала важным отрезком тракта Кёнигсберг-Рига, а в первой четверти XVIII века, когда столицей России стал вновь построенный город Санкт-Петербург – частью сообщения Берлин-Петербург Близкие связи Пруссии и России гарантировали почти регулярное движение правителей, дипломатов, торговцев и деятелей культуры. Военно-стратегическое значение тракта сузилось уже на закате Орденского государства. Но в поздние века военные части разных стран шагали по Куршской косе. К сожалению, хотя местные жители и имели возможность видеть не одну мимо проезжающую знаменитую личность того времени, даже монарха, однако это имело небольшое влияние на качество их повседневной жизни. А последствия военных противостояний здесь, как нигде больше, отзывались особенно больно и долго.

Обобщённую и правдивую картину жизни в этих местах передают описания этой местности различных путешественников. Вот записка одного из них:

«На этом полуострове нет никакой растительности, здесь не увидишь ни вспаханной земли, ни деревьев, ни грядки овощей. Со стороны залива в разбросанных семи деревеньках жители занимаются исключительно рыболовством. Более грустного места, чем здесь, наверное, нет в мире. Только песок и вода. Мне не понятно, как здесь могут жить люди. Уже один их вид показывает, что ничего общего, кроме человеческого облика, с другими людьми они не имеют. Недружелюбие в чертах лица, грязь, непонятный воющий язык – всё это свидетельствует, что они стоят на самой низкой ступени человечества».

Схожее впечатление изложено и в другом достаточно художественном описании путешествия по косе в 1800 году. Автор сообщает, что ещё более грустный вид, чем Курш-ский залив, имеет Куршская коса, в которой ничего нет, кроме вечной бури песка. Можно путешествовать милю за милей и не встретить ни одного человека, не говоря уже о деревнях. По песку здесь ехать невозможно, ибо песок достаёт до оси телеги. Встречаются некогда обжитые людские лачуги, которые почти занесены. На побережье моря лежат выброшенные на берег останки разбитых кораблей. В конце концов, путешественник резюмирует: