Зофья Коссак - Король-крестоносец

– Он уже из Иерусалима выехал пришибленный, тут и дивиться нечему! – заметил Ренальд из Сидона. – Подался к неверным, чтобы не видеть чужого счастья!

Гости разразились громким смехом, ибо чувства рыцаря Ибелина к королевской сестре были всем хорошо известны. И теперь все взгляды обратились к Сибилле, которая кокетливо опустила голову, изображая смущение. Ее супруг, ударив себя по колену, воскликнул:

– Клянусь своим длинным мечом! Я готов первым отправиться на выручку этого храброго рыцаря!

– Лучше оставить его в покое. Пускай отстрадает свое в добровольном изгнании, – уверял Ренальд.

Балдуин IV поднял голову.

– Нет той цены, которой я не заплатил бы, чтобы выкупить Ибелина! – объявил он. – Снимай доспехи, дю Грей, и садись за стол.

– У меня еще одна новость, государь.

– Говори!

– По повелению султана Алеппо Имад аль-Дина шейх Гумуштекин возвратил свободу рыцарю Ренальду де Шатильону…

– Да хранит Господь Святую землю! – выкрикнул в третий раз король. – Что ты сказал?

– Славный рыцарь Ренальд де Шатильон, бывший правитель Антиохии, выпущен из неволи. Самое позднее через две недели он явится к вам с поклоном…

– Хорошо. Можешь садиться.

Балдуин IV устремил взгляд на свои руки и задумался. Белый его лоб пересекла глубокая морщина. Гости, удивленные неожиданным известием, замолчали. Только великий магистр, метнув на короля победный взгляд, злорадно сказал:

– Ренальд де Шатильон на свободе – значит, с политикой соглашательства покончено!

Монферрат, перегнувшись через стол, впился в него бледно-голубыми глазами.

– Неужели вы полагаете, что по прихоти одного барона может измениться политика короля?

Голос его свистел, словно бич. Великий магистр презрительно скривил губы, но, к всеобщему изумлению, ничего не ответил. Король с благодарностью взглянул на зятя.

– Де Шатильон на свободе! – дивился Ренальд из Сидона. – Интересно бы на него взглянуть… Сколько же лет он пробыл у мусульман?

– Шестнадцать, если не больше!

– Наверное, постарел!

– Может, угомонился?

– Давайте выпьем за здоровье воскресшего рыцаря! Шестнадцать лет!

– Интересно, что он собирается делать? Куда бедолага денется?

– Жена умерла. Антиохийцы его и в ворота не пустят.

– Вот еще, не пустят! До сих пор его поминают добром!

– А может, его по старой памяти приголубит Стефания де Милли?

– Тише! Ее сынок тут сидит!

– А что я плохого сказал?… Вот увидите, они поженятся, и Ренальд обоснуется в Кир-Моава.

– Тогда он Саладину покоя не даст…

– Имад аль-Дин затем только и отпустил его, чтобы он докучал и королю, и Саладину одновременно…

– Вполне возможно, клянусь Святым Крестом! Вполне возможно!

– Кто этот освобожденный рыцарь, о котором все говорят? – осведомился Амальрик де Лузиньян у своего соседа Онуфрия де Торона – молодого человека с гладким, как у девушки, личиком.

– Не знаю, – равнодушно ответил тот, не отрывая глаз от сидящей напротив принцессы Изабеллы.

Рыцарь де Гранпре, чуть ли не самый старший за этим столом, за спиной юнца вполголоса сказал Амальрику:

– Что вы спрашиваете желторотого? Да он пешком под стол ходил, когда Шатильона забрали в полон. Подсаживайтесь ко мне, я расскажу.

– Вы не согласитесь поменяться со мною местами? – попросил Амальрик соседа как можно любезнее.

Амальрик де Лузиньян хотя и не мог тягаться красотой с младшим братом, внешность имел приятную, манеры весьма учтивые, речь обдуманную и рассудительную. Влюбленный юнец, не слышавший, как его обозвали желторотым, вежливо уступил ему свое место.

– Итак? – обратился Амальрик к старому рыцарю, с любопытством поглядывая на него.

– Итак, Ренальд де Шатильон приехал сюда лет двадцать тому назад, может, чуть больше, в году эдак тысяча сто пятьдесят пятом, во времена Балдуина III, дядюшки нашего бедного короля. Ну, значит, приехал. Красивый, будто сошел с картинки, и глупый как пень. Из захудалого рода. Зато бедовый, да и боец отменный, этого у него не отнимешь. Прибыл Шатильон в Антиохию, чтобы повоевать с сарацинами и пограбить, падок он до наживы, точно ворон. А случилось, видите ли, так, что годом раньше овдовела княгиня Констанция, внучка Боэмунда Тарентского, первого латинского владетеля Антиохии… Мужа ее убили в бою… Антиохийское же княжество, сами понимаете, куда важнее, чем целое королевство, ибо без Антиохии Иерусалиму не выстоять. Король стал ломать себе голову, кого бы ей в мужья выбрать, чтобы сведущ был в государственных делах. Чуть ли не год просидел в Антиохии, предлагал ей то того, то другого, самых достойнейших перечислял, но ничего не добился. Уперлась баба – и все тут: никто ей не нравится, и никого-то она в мужья не возьмет. Сама, мол, будет править княжеством…