Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Я наловчилась, – заметила Фаина Яковлевна, – отец мне диктует, я пишу со слуха, а дома разбираю. Ривка все переписывает, у нее красивый почерк, что на лашон-койдеш, что на русском…

Комментарии отправлялись в малаховскую ешиву. Рукописи передавали навещавшим хоральную синагогу иностранным туристам. Исаак собирался связываться с женой именно так.

– Маме понравилась Михаэла, – облегченно вспомнил юноша, – то есть не просто понравилась, – рассмотрев фотографию девушки, Фаина Яковлевна ахнула:

– Она словно царица Эстер. Хотя говорится, что мимолетна красота и суетно очарование. Похвалы достойна только женщина, боящаяся Господа. Но она хорошая девушка, из достойной семьи, – Исаак покусал губы.

– Я не все сказал маме, – обреченно понял он, – я хотел, чтобы папа услышал это первым. Но дети за отцов не отвечают. Михаэла, как и я, считала отцом того, кто ее вырастил…

На проходной леспромхоза авоськи матери лишились пакета с домашними пирожками. Фаина Яковлевна пробормотала пару нелестных слов на идиш в сторону охранников.

– Но теперь мы здесь, – Исаак велел себе успокоиться, – и скоро придет папа, то есть он уже идет, – отца сопровождали два вохровца.

– Он все равно улыбается, – юноша развеселился, – ему этим годом пятьдесят, пусть мы и не празднуем дни рождения… – надзиратель неприязненно сказал:

– Время свидания час, в случае нарушения правил внутренного распорядка встреча будет прервана… – вохра вернулась в коридор, отец раскрыл руки.

– Ингеле, мой милый… – Исаак вдохнул запах пиленого дерева и крепкого табака.

– Нечего тянуть, – Лазарь Абрамович обнимал его, – надо все сказать.. – юноша на мгновение отстранился.

– Папа, ты только не ругай меня, – виновато пробормотал Исаак, – папа, я женился.

Получив от сына новую вязаную шапку, рав Бергер водрузил ее на бритую голову. На химии не разрешали отращивать пейсы, хотя бороду, по выражению Лазаря Абрамовича, он отстоял.

– Меня арестовали с бородой, – хмыкнул Бергер, – но тогда в ней было больше черного, чем седины, – он не удержался от улыбки.

– К маю появится еще один малыш, – жена шепотом рассказала ему новости, – мне пятьдесят, Фейге за сорок, но милость Господа не знает границ, – Фаина Яковлевна сначала решила, что настало то время.

– Доктор меня разуверила, – по-девичьи хихикнула жена, – может быть, ты подпадешь под амнистию и тебя отпустят домой? – по зоне ходили слухи, что амнистию объявят к тридцатилетней годовщине Победы. Рав Бергер надеялся к этому времени оказаться на свободе.

– Тогда и брит можно сделать, как положено, – он ласково погладил маленькую руку Фейгеле, – и девочку назвать в синагоге, – рав Бергер хотел податься, как он говорил, ближе к теплу.

– Мы переедем на Украину, – сказал он жене, – тебе нравилось в Киеве и работа мне всегда найдется. Здесь остались только старики, а в тех краях больше молодежи. И, может быть, тамошний ОВИР… – Фаина Яковлевна мрачно отозвалась:

– ОВИРы везде одинаковы, милый. Украина тоже Советский Союз. Но оттуда ближе к Кавказу, – бежать из СССР по Черному морю было безумием, но Бергер возлагал надежды на южную границу.

– Это ты хорошо придумал, – он похвалил занятия Исаака альпинизмом, – такие умения всегда пригодятся, – к удивлению Исаака, услышав о пропаже Сары, отец пожал плечами.

– Царь Давид учит, что надо возлагать надежды на Господа, Создателя неба и земли. Мать права. Бог позаботился о ней, Он позаботится и о Саре. Надо верить и ждать, милый… – отец не менее спокойно отнесся к новостям о женитьбе Исаака. Рав Бергер пощелкал сильными пальцами.

– Ситуация не новая. Послушай, что случилось в старые времена в Испании… – отец рассказал историю о Реувене, как именовали в кодексах вовлеченных в юридические споры, и Саре, на которой он женился тоже через посредника.

– Сара сбежала к нееврею, – рав Бергер недовольно покачал головой, – однако сначала она успела родить ребенка от Реувена… – отец мог часами разговаривать о еврейских законах. Исаак вежливо покашлял:

– Очень интересно, папа, но ты лучше посмотри фотографию, – отец тоже сказал, что Михаэла напоминает царицу Эстер.

– Потом меня усадили переписывать папины заметки, – рав Бергер принес на свидание горсть разорванных картонок от «Беломора», – на одной картонке он ухитряется оставить комментарий к целому абзацу Мишны, – разбирая бисерный почерк отца, Исаак нахмурился:

– Я сказал, что Михаэла дочь гэбиста, а он отмахнулся. Дети за отцов не отвечают. Сказано, что отцы ели зеленый виноград, а на губах у детей оскомина, – Исааку отчего-то стало страшно, – но Михаэла никогда не попадет в СССР и не встретится с отцом, если его можно так назвать. Он не знает о ее существовании и он, наверное, мертв…