Эстер Кей - Я, Хаим Виталь. Роман

– О, сколько дней я не видел тебя, – проговорил отец, протягивая руки, обнимая, прижимая его, и тут же строго спросил: – что же, нашел ты себе там работу, в Дамаске? Или все еще – каббала?

– Да, нашел, – раби Хаим просто так сказал, чтоб не огорчать, – знаешь, я даю уроки сицилийцам в Эскульянской общине.

– Ну, это хорошо, лишь бы не – сам знаешь – лишь бы не бездельничать.

– Да, разумеется, – раби Хаим почтительно поцеловал руку отца, вечно в потеках чернил, а теперь и в возрастных пигментных пятнах, – темную руку калабрийца, знаменитого сойфера раби Иосефа, которая умела быть тяжелой. Он это хорошо знал.

– Куда же ты так скоро? – спросила Реджина. – Только сели за стол, уже уходишь.

– Я быстро, мама.

– Разбери нам, пожалуйста, во дворе суку , Витале, а то так мешает проходу, ладно?

– Я разберу, мам. (Почему сразу я? Брат с сестрой не могли этого сделать еще до дождей? – подумал он).

– А мое сердце как чувствовало! Вот только что сказала за тебя Псалом, зажгла свечу рош-ходеша .

«О, как трогательно это все. Но я, похоже, и спать останусь в доме гостевом, а не здесь.» – решил раби Хаим. Утомительна любовь стариков.

Надоедает быстро их требовательность. Невозможно молчать, предаваться своим мыслям, а он охотнее молчал, чем говорил.

– Знаешь что? Я сейчас разберу суку .

(Вот так-то лучше, а потом буду сам себе хозяин).

Он погремел железными кольями, раскидал доски, укрыл под навесом схах из бамбука.

Прощаться не зашел – ушел через задний двор, через соседские ворота семейства Гевизо. Зашел на базар: был славный рыночный день, и возможно, хорошая рыба там продавалась – да только не за рыбой он приехал. Эль-Греко, однако, окликнул его.

– Хаим, деньги нужны? Помог бы мне! А то я один тут сегодня.

Раби Хаим показал на пальцах – отстань.

– А что с Чико, напарником твоим? – из вежливости добавил раби Хаим, – здоров ли?

– Чико кто-то сглазил, он слег в постель, – понизил голос Эль-Греко, поправляя красную повязку на голове и оглянувшись по сторонам. – И я даже знаю, кто.

– Ecco! – сочувственно подал реплику раби Хаим. (Вот как!)

– Дело непростое.

– Говори.

– Есть тут тип один, про него всякое рассказывают. Ашкенази.

– Мало ли Ашкенази!

– Такого вряд ли еще где найдешь.

Раби Хаим чуть напрягся, голова включилась. «Не нужна ли тебе веревка хорошая? Продаю. И довольно приличный нож, дамасская сталь, только это-то вам не по карману даже вместе с Чико».

– Оставь себе свою веревку, что, у меня веревок нет? – раздражительно сказал Эль-Греко, – а вот нож мне нужен, очень нужен! Я бы и попроще взял, не такой распрекрасный, как этот! Потрошит все, что угодно, не только рыбу!

– Ну так возьми, – предложил раби Хаим, – отвесь мне мушта и лабрака – чтобы было с чем прийти к родителям невесты.

– Невесты!

– Ну, жены. Как с пустыми руками зайду?

– Ладно, Вито. Для тебя – что угодно. Да не нужен он тебе, что ли? Это же шикарный нож! Не рыбный вовсе!

– Не хочу у своих родителей денег просить! Вот и все, что тебе нужно знать. Давай мешок!

– Вот так обмен! – обрадовался Эль-Греко, – но погоди, ты про Чико не дослушал. Он немножко, знаешь, подрабатывал трефными деликатесами, заморскими лакомствами, ну и видать того, сам был грешен, пробовал. И прошел, плащом своим коснувшись, со спины вплотную к Ашкенази из Египта. Просто, в переулке.

– Ашкенази из Египта, – повторил раби Хаим как во сне.

– Да, он самый! Коснувшись плащом, не более того! А тот к нему – глазищами своими: извини, говорит, но ты коснулся моего плаща своим, и теперь – слушай, не поверишь – «и теперь, – говорит, – мне будет нужно окунуться в микву !!!»

– Ну, и?

– А вот так – при всех людях, что там стояли, при уважаемых, говорю тебе, людях, вот так он его распек, своим этим тихим, знаешь, голосом!

– Я понял тебя. Говори, что было дальше.

– А дальше – люди стали спрашивать у Чико – правда ли, что есть за тобой скрытый грех? Что, коснувшись тебя, порядочные люди должны очищаться сразу в микве ? Ну, он и раскололся. Чико, наш Чико! – Эль-Греко даже присвистнул. – Стал послушный, как ягненок.

– Говори же! Что было потом?

– Это все! Ничего потом не было. Только слег он, никакой стал! В посте, говорит, буду душу теперь очищать, каяться.

– Тьфу ты пропасть, – восхищенно сказал раби Хаим.

– Да, братец ты мой, – вот такие дела у нас тут. Да это еще что! Слышал ли ты про жену Авраама!? Про того, что сосед-то повадился к его жене?