Евгений Кулькин - Обручник. Книга первая. Изверец

– Ну пойдем доглядим, что у тебя там, – произнес Святой Дух, уже напрочь забыв наущение Мешкура приволочь Кэтэ в Пещерный город, где Наибовы обородували что-то в виде тайной застольницы.

Кэтэ шла впереди, похрустывая камешником. И, видимо, давя его, но беззвучно шествовал за нею и Святой Дух.

И тут все дело чуть было не испортил Сосо, неведомо как оказавшийся дома.

Завидев Святого Духа, он метнулся в комнату и выскочил оттуда с выпростанным из ножен кинжалом.

– Не подходи, убью! – завопил.

На грубом, чуть подживленном оспинами лице Святого Духа обозначилась тяжелая, как бывает у косо обрубленного полена, щерь, и он простовато произнес:

– Ну и лихо ты гостей встреваешь. По-но-жов-щик!

Последнее слово Святой Дух произнес через некие запинки, которые обычно появлялись в его голосе, когда он начинает злеть, как зверь.

Кэтэ попыталась вспомнить все, что ей говорила Хана. Ибо это по ее наущению вела сейчас к себе домой этого верзилу. Она еще точно не знала, что именно сотворит. Но ей надо было пообтесать его какими-то, по возможности, ласковыми или даже нейтральными словами, сбить с того поползновения, с коим он вышел на тропу, по которой Кэтэ стремила себя по своим многочисленным делам.

Мать, надеясь на смышленость сына, чуть прикрикнула на него:

– Дай нам поговорить! – и обратилась к Святому Духу: – Тебя как зовут?

– Леван, – чуть притупившись, ответил громила.

И Сосо действительно быстро сообразил, произнеся:

– А я думал, еврей какой нас грабить идет. Ведь одежа-то у тебя сплошь иудейская.

– За свои купил, – гнилозубо ощерился Святой Дух, вдруг разом став совершенно нестрашным.

И Сосо подумал, что врагу, как и дареному коню, все же не стоит смотреть в зубы. Что и так понятно, кто есть кто.

– Ну чего у вас тут случилось-приключилось? – вопросил Леван и, совсем по-хозяйски, словно в этом дворе был сто раз, стал спускаться в подвал.

И как только он там оказался, Кэтэ тут же накинула дверь на цепок, а вместо обыкновенной на тот час тут всегда лежащей палочки вставила ярмовую занозку, неведомо когда принесенную Бесо с какой-то своей пьянки. Кажется, именно ею перебили ему как-то ключицу.

Видимо, Святой Дух не сразу понял, что его обдурили. Он какое-то время ходил по подвалу, разговаривая сам с собой, потом крикнул:

– Ты тут посвети мне.

И только тогда Кэтэ поняла, что сотворила как раз то, чего меньше всего желала.

Но она боялась отрезвления Левана. То есть вхождения в себя, что ли. Когда он вдруг поймет или осознает, что тут совершенно не нужен, и – за ее такую, пусть и невинную, но проделку, – неведомо что сотворит по пьяни и дури. И тогда Кэтэ сказала сыну:

– Ты тут постой, а я – сейчас.

Она выскочила за улицу и зарысила в сторону дома Мошиашвили.

Хана все поняла раньше, чем – на сбивчивости – Кэтэ пробовала ей объяснить.

– Хорошо! – воскликнула она. – Ты – умница.

– Но что дальше делать? – взмоленно возвела Кэтэ глаза к небу.

– Ну это уже не твоя печаль. Главное, зверь заманен и надежно закрыт.

А Святой Дух действительно по-звериному бушевал. Он и ломился в дверь, и пытался, высадив стекла, вылезти через окно.

Но на нем жирно паутинилась решетка, которую тоже не удавалось сорвать.

– Выпусти меня отсюда! – орал он на Сосо. – Ведь раздавлю, как гниду.

– А я тебя сейчас, – загремел перед его носом спичками Сосо, – подожгу. Чтобы ты изжарился, как рождественский гусь.

– Не делай этого! – завопил Леван. И вдруг спросил: – А жить где будете?

– В Пещерный город уйдем. Там места всем хватит.

Святой Дух ухмыльнулся давешней ощерью:

– А там тебя Наибы – цап-царап. И пастькой клацнуть не успеешь.

Сосо рассмешило слово «пастька», так, видимо, громила именовал рот в менее огромном, как у него, исполнении.

– Ну а тебе, – продолжал разглогольствовать свои запугивающие заповеди Сосо, – все равно гореть или в аду, или тут, на земле. Но там твоя смерть, то есть адовая жизнь будет вечной. А тут – раз, и – глаза полопались. Представляешь себя с полопанными глазами?

Леван зажмурился.

– Но ты же не сделаешь этого?

– Ну и почему, скажи?

– Хотя бы потому, что в духовном училище учишься и, наверно, в Бога веруешь.

– Но за тебя Всевышний не накажет. Даже награду какую-нибудь – выдаст. Потому как ты не только погряз, но и утонул в грехах. – И он уточнил: – С головкой и даже глубже. Поэтому молись Богу перед смертью.

– А ты научи хоть одной молитве, – вдруг заканючил Святой Дух. – А то, в общем-то, смысл многих из них я знаю. А вот доподлинность мне никак не дается. – И он тоже уточнил: – С раннего детства.