Мариам Тиграни - Грешники

Рихард тяжело вздохнул. Он не нашёл, что на такое возразить, потому что, несмотря на всю радость, что юноша испытывал после проведённого с Мари Райнер времени, он всё же не мог утверждать наверняка, что она не была очередным приключением .

– Я её люблю, друг мой, – в сердцах заявил Рихард и по-дружески потрепал сокурсника по плечу. – Похоже, я действительно её люблю.

Услышав это горячее заявление, Виктор характерно закатил глаза, выдавая своё скептическое отношение к обсуждаемому вопросу. Рихард не смог себя сдержать и посмеялся в кулак.

– А-г-а, – звучно причмокнул юноша. – Как до этого любил Клаудию, а до неё Лидию…

Юный ловелас подавил улыбку и настойчиво развернул друга к аудитории, когда тот уже стал припоминать ему первую школьную влюбленность.

– Может хватит мне кости перемывать? Ты как сварливая бабка!

– А вот и не правда. Если бы по мне девушки так с ума сходили, как по тебе, то я бы…

Рихард охотно бы дослушал, как именно Виктор распоряжался бы повышенным женским вниманием, если бы именно в этот момент не заметил налившийся синяк под правым глазом друга и не замер в страхе.

Улыбка медленно сошла с лица немца. Мари Райнер и прочие девушки вмиг позабылись. Перехватив сострадательный взгляд товарища, Виктор спрятал от Рихарда глаза. Несколько секунд они провели в молчании.

– Это тебя в общежитии так? – первым нарушил молчание Зендер. – Опять?

Сердце Рихарда неистово сжалось от тоски, хотя, как и все люди своего времени, он безоговорочно верил в фюрера и его антисемитские идеи. Но почему-то, когда дело касалось друга-еврея, в них верилось не так-то охотно. Четко слаженный мир, в котором он рос, давал в такие минуты ощутимую трещину, и это не могло не тревожить. Зендер не любил сомнений и изо всех сил избегал их. Виктор же привык храбриться и ни перед кем не терял лица.

– Да брось. Я вошел в ту мизерную квоту для евреев, которую одобрили сверху. Они не смогут меня сломать.

Рихард посмотрел себе в ноги и… смолчал. Мимо как раз прошлась группа крепких студентов по главе со Шлисхофером – блондинистым сыном ректора, мечтавшим, по его собственным словам, заниматься «настоящей психиатрией». Шлисхофер ненавязчиво задел Виктор за плечо и, хихикнув, назвал «презренным жидом». Зендеру он тоже кинул что-то вроде: «Не водись ты с ним!..» и, всё так же гогоча, скрылся за поворотом.

Сердце в груди в Рихарда заныло повторно. Ну вот!.. Опять это чувство, как сегодня с коммунистом у дверей. Почему так случалось всегда? Стоило чему-то хорошему произойти в их жизнях, стоило только начать жить, как суровая действительность возвращала их с небес на землю, сталкивая с вещами, большинство из которых было слишком неоднозначным, чтобы принимать их легко и просто. Рихард отмахивался от всего и на всё закрывал глаза, делая вид, что ничего не происходило. Но как долго это могло продолжаться?..

Гул среди студентов сам собой стих, когда в конце коридора показался преподаватель по клинической психологии, но на этот раз тот пожаловал не один. Вместе с герром Штоссом в аудиторию прошёл высокий ухоженный мужчина с вытянутым лицом и лисьим разрезом глаз, и только после этого туда пригласили студентов.

Молодые люди занимали свои места в многолюдной аудитории, шуршали учебниками и тетрадями. Несмотря на эти заботы, они всё же не позабыли обсудить последние новости.

– Он так важно выглядит. – Когда Рихард и Виктор заняли свои места в аудитории, к ним охотно подсел приятель и с нетерпением поделился своими догадками. – Я не удивлюсь, если это ректор нашего института…

Рихард задумчиво посмотрел на герра Штосса, который вёл оживленный разговор с незнакомцем, не думая начинать лекцию, и слушал приятеля в пол уха. Виктор громко хмыкнул.

– Мы ректора никогда не видели. Мы о нём только от Шлисхофера знаем.

– То-то и оно! Когда-то же должен был настать этот день.

Вдруг Рихард заметил, как герр Штосс многозначительно поднял правую руку в воздух и сказал: «Heil Hitler!». Все повторили за ним этот жест кроме Виктора, который все ещё переговаривался о чем-то с товарищем. Зендер ткнул Шнайдера в бок локтем и грозно шикнул. Перешёптывания среди студентов прекратились.

– Я знаю, что у вас множество вопросов, – наконец заговорил герр Штосс своим низким, грубоватым голосом, после чего развернулся к незнакомцу и расплылся в приторно-сладкой улыбке. – Не буду вас больше томить. Сегодня своим присутствием нам оказал честь один из самых выдающихся психиатров нашей родины… Герр Альфред Херцтер. Он приехал к нам из Берлина. Одного из вас по окончанию этой лекции он заберёт к себе в ассистенты.