Мариам Тиграни - Картвелеби

– Ты всегда слыл непутёвым, – забрызгал слюной мужчина и принялся трепать по гриве лошадей, чтобы остудить свой пыл. – И здесь, похоже, всем поперёк горла встал. Шакроевич не обманул меня своим льстивым гостеприимством. Ты ему жутко надоел!

Он смолчал. И на этот раз.

Тогда дядя приблизился и зашептал язвительным шёпотом, так что Пето зажмурился под этим укоризненным взором:

– Последний раз тебе, дураку, помогаю! Если ты и твои дружки ещё раз попадете в переделку из-за своей подпольной деятельности, то даже не мечтай, что я снова всё улажу!

В эту минуту терпение племянника всё же лопнуло, и он поднял на Мгелико Зурабовича тот непокорный взгляд, которым смотрел на него во время последней ссоры в Тифлисе. Что-то вынудило его защитить свою втаптываемую в грязь честь и на этот раз.

– Куда мне… мечтать о таком! Я ведь никчёмный, вы и сами сказали. Не то что мои здоровяки-братья, избивавшие меня всё детство только потому, что я…

У Мгелико раздулись от гнева ноздри, и он изо всех сил отвесил племяннику оплеуху. Тот, по правде сказать, этого вполне ожидал и даже победоносно улыбнулся, с вызовом посмотрев на дядю.

– Джанико! – во всё горло крикнул кучеру достопочтенный муж. – Прохвост, иди скорее сюда! Мы уезжаем…

Кровные родственники не сказали друг другу больше ни слова, и, пока Пето наблюдал за тем, как фамильная карета Ломинадзе удалялась от Сакартвело, он не чувствовал в своей истерзанной душе ничего, кроме удовлетворения.

***

Шалико задумчиво нахмурил брови и с отстранённым видом задёрнул шторку, когда стук копыт по дороге стал раздаваться всё дальше. От внимательного юноши не скрылась пощёчина, которую благосклонно настроенный на людях дядя дал своему племяннику, как только их оставили наедине. Знатный тифлисский муж и его подопечный казались такими обеспокоенными, что юный Циклаури заметил это даже на расстоянии. В итоге все эти наблюдения лишний раз укрепили его подозрения о… случившемся.

– Чем ты тут занимаешься? Кого высматриваешь? – полюбопытствовала Нино, которой не давала покоя причина, по которой лучший друг отстранённо смотрел в окно, пока все гости сонливо рассаживались по своим экипажам и готовились к отбытию. Они так давно и крепко дружили, что Нино хотелось знать о своём лучшем друге всё. И она действительно знала, но так не могло продолжаться всегда, не правда ли? Именно поэтому, как только появлялся какой-то повод, грозившийся нарушить эту шаткую идиллию, она сразу же старалась устранить её и не позволяла Шалико держать от неё секретов.

– Нино, – отрешённо позвал юноша и посмотрел на подругу так, будто впервые её увидел. С ним частенько такое случалось, особенно когда его мысли занимала какая-то важная проблема. – Скажи честно… ты и правда поверила истории Мгелико Ломинадзе?

– Ни капельки, – покачала головой Нино, поместившись рядышком у стены. Молодые люди неторопливо опустились на край дивана, хотя вокруг них царила недюжинная суета. Все гости стремились уехать раньше десяти часов утра, и лишь одни Циклаури согласились остаться на утренний чай по сердечному приглашению хозяев.

– Я только что видел через окно, – вдумчиво продолжил парень, – как Мгелико Зурабович дал вашему зятю сильную пощёчину. Что-то мне подсказывает, что здесь не всё так просто…

Зелёные глаза Нино загорелись янтарным азартом, когда он озвучил эту мысль. Юноша тоже улыбнулся, когда она посмотрела на него так зазывно, будто продумывала в голове план свержения монархии.

– Что? – сдерживая смех, серьёзно проговорил Шалико. – Что ты так смотришь?

– Ты думаешь о том же, о чём и я? – с надеждой переспросила девушка и дёрнула его за рукав сорочки. Он тяжело вздохнул и закатил глаза. – О, генацвале, ну пожалуйста! Давай расскажем о своих догадках Арсену Вазгеновичу!

Младший Циклаури хотел образумить свою Нино, как случалось всегда, когда в её голову приходила особенно сумасбродная затея, но последнее замечание про станового, по правде сказать, и ему не давало покоя.

– Арсену Вазгеновичу?

– Ну да, а кому же ещё? Он же наш пристав. И потом, невооружённым глазом видно, что он тоже недоверчиво отнёсся к словам Мгелико Зурабовича. Он точно нас поддержит!

С этим юный князь спорить не стал. В конце концов, к кому, как не к приставу, идти со своими подозрениями? Правда… Старый и опытный становой вряд ли станет слушать двух подростков, которых только перестали считать детьми…

А Нино, пожалуй, и вовсе никогда не потеряет своей детской восторженности.